Борис Джонсон - Фактор Черчилля. Как один человек изменил историю
Именно такой тип текста подхватывается и всюду демонстрируется как доказательство того, что Черчилль был неистовым федералистом – приверженцем Соединенных Штатов Европы. Есть множество других текстов. По-видимому, Черчилль впервые сформулировал свое видение Европейского союза в 1930 г., после поездки по США, во время которой был сильно впечатлен отсутствием границ и пошлин и тем, насколько единый рынок способствует экономическому росту. Черчилль опубликовал статью, озаглавленную «Соединенные Штаты Европы», и всячески содействовал закреплению этого понятия.
В октябре 1942 г., в разгар войны, он написал письмо Энтони Идену, в котором обрисовал свою модель послевоенного мира. Пределом его мечтаний были «Соединенные Штаты Европы», за исключением России, в которой барьеры между европейскими нациями «будут минимизированы, а также возможны неограниченные путешествия». После войны он выступил с рядом восторженных речей о союзе Галла и Тевтонца, основании Храма Мира и так далее.
В 1946 г. Черчилль сказал в Цюрихе:
Мы должны возвести своего рода Соединенные Штаты Европы… Конструкция Соединенных Штатов Европы при верном и хорошем строительстве будет такова, что материальное могущество отдельно взятого государства станет менее важным… Если сначала не все страны Европы захотят или смогут войти в Союз, мы тем не менее должны созвать и соединить тех, кто хочет, и тех, кто может.
Но какие это государства? Полагал ли он, что Британия будет в их числе? Иногда кажется, что да, он так считал. В мае 1947 г. он выступил с речью в лондонском Альберт-холле, обратившись к собравшимся как председатель и основатель Движения за объединение Европы, чтобы «представить идею объединенной Европы, в которой наша страна будет играть решающую роль». Он завершил тем, что видится определенным обязательством: «Британия должна играть полноценную роль как член европейской семьи».
В мае 1950 г. он выступал в Шотландии с речью, в которой ставил себе в заслугу само зарождение плана Шумана, и опять явно поддерживал участие Британии в программе.
Более сорока лет я работал с Францией. В Цюрихе я призвал ее встать во главе Европы, протянув руку Германии, чтобы снова включить ее в европейскую семью. Сейчас у нас появилось предложение месье Шумана, французского министра иностранных дел, об интеграции угольной и сталелитейной промышленности Франции и Германии. Это было бы важным и действенным шагом в предотвращении другой войны между Францией и Германией и положило бы конец тысячелетней вражде Галла и Тевтонца. Франция проявила свою инициативу превосходящим мои ожидания образом. Но самого по себе этого недостаточно. Для того чтобы Франция смогла должным образом договариваться с Германией, мы обязаны быть вместе с Францией. Главное условие восстановления Европы – это сплочение Франции и Британии со всеми их силами и со всеми их ранами. Тогда они смогут протянуть руки Германии на условиях взаимного уважения, с сильным и милосердным желанием глядеть вперед, а не назад. На протяжении столетий Франция и Англия, а недавно Германия и Франция разрывали мир своими распрями. Им нужно вступить в союз, чтобы стать господствующей силой Старого Света и центром объединенной Европы, к которому могут примкнуть и все остальные страны. Сверх этого имеется одобрение великой мировой державы, возникшей по ту сторону Атлантики, которая показала в час своего верховенства готовность идти на дальнейшие жертвы ради свободы.
Другими словами, объединенная Европа хороша не только для Франции, Германии и Британии, ее также желает Америка.
Я мог бы цитировать отрывки других речей, которые он произнес в Брюсселе, Страсбурге, Гааге (многие из них заканчивались слезами Черчилля и овациями его континентальных аудиторий, а по крайней мере одно выступление было озвучено на его превосходной версии французского), но, как я надеюсь, утверждение почти доказано. Если вы закроете один глаз и будете слушать вполуха, вы поймете, отчего Черчилль считается одним из верховных божеств Европейского союза.
Он на своем ложе на евро-Олимпе – рядом с Монне, Шуманом, Спааком, Де Гаспери, – а виноградные грозди Единой сельскохозяйственной политики свешиваются ему в рот. Неудивительно, что в честь Черчилля названы круговые развязки и авеню в Брюсселе, неудивительно, что его лицо вы найдете на стенах страсбургского Европарламента.
Итак, остановимся в изложении аргументации, что Черчилль провидец и основатель Движения за объединение Европы. В ней большая доля правды. Верно и то, что он отводил Британии лидирующую роль в процессе объединения. Но это, как прекрасно знают евроскептики, отнюдь не вся правда.
Они приходят в ярость именно из-за того, что также могут предъявить тексты Черчилля, в которых предлагается иное видение для Британии и остальных стран, входящих в объединенную Европу. Вернемся в 1930 г., когда ему впервые пришла в голову мысль о подражании Америке и создании единого европейского рынка. Тогда он сделал следующую принципиальную оговорку о собственной стране.
Но у нас своя мечта и свои задачи. Мы с Европой, но не внутри нее. Мы сочленены, но включены. Мы заинтересованы и связаны, но не поглощены. И если европейские политики обратятся к нам со словами, произнесенными встарь: «Не нужно ли поговорить о тебе с царем или с военачальником?» – мы ответим вместе с Сонамитянкой: «Среди своего народа я живу»[91].
Ради усиления в некоторых вариантах перевода Библии добавляются слова «нет, господин» в начало ответа Сонамитянки – богатой женщины, приютившей пророка Елисея. Но даже пророк Елисей не мог предсказать, что его щедрая хозяйка станет знаменита как первый в мире евроскептик.
Итак, мнение высказано. Согласно Черчиллю, Британия несколько отделена от европейского скопления. Как-то, во время одной из своих многочисленных стычек с генералом де Голлем, Черчилль заявил, что, если Британии придется выбирать между Европой и открытым морем, она всегда выберет открытое море.
Во вселенной Черчилля Британия, конечно, была европейской державой – и, возможно, величайшей европейской державой. Но этим ее глобальная роль не ограничивалась. Да, он желал объединенной Европы и видел для Британии важную роль в становлении такого счастливого союза – на континенте, который пережил множество несчастий. Но это скорее должна быть роль гаранта, свидетеля, чем участника договора.
Британия должна быть в здании церкви – как распорядитель или даже как священник, но не как брачующаяся сторона. Если вам нужны доказательства, что он не мыслил Британию членом федеративного союза, посмотрите на его действия. Спустя несколько месяцев после дебатов 1950 г. по плану Шумана он снова стал премьер-министром. Если он на самом деле хотел, чтобы Британия вступила в объединение угля и стали, то наверняка подал бы тогда заявку. У него был авторитет, у него была поддержка таких людей, как Макмиллан, Бутби и молодой Эдвард Хит, который выступил со своей первой речью в парламенте во время этих дебатов, убедительно призывая к участию в плане.
Некоторые говорят, что Черчилль, придя к власти, по существу совершил разворот на 180 градусов, отказавшись от своего страстного европейства, поскольку Энтони Иден и другие консерваторы не разделяли его. При таком анализе у Черчилля и Джона Мейджора наблюдается некоторое сходство действий – подрезка, чтобы унять евроскептиков. Я не думаю, что подобный подход воздает должное ему или его видению. Вернитесь к его ключевой речи в парламенте 27 июня 1950 г., в которой он в полной мере очерчивает свои европейские взгляды.
Он затрагивает суть наших сегодняшних беспокойств, точную роль Британии.
Вопрос, который мы должны решить для себя – а у нас достаточно времени, чтобы размышления были зрелыми, – состоит в том, какая связь должна быть у Британии с Федеративным Союзом Европы, если таковой появится с течением времени?
Сегодня еще не требуется принимать решение, но я дам, со всем смирением, прямой ответ. Я не мыслю Британию обычным членом Федеративного Союза, ограниченного Европой, в любом обозримом сейчас будущем. По моему мнению, мы должны благоволить и способствовать всем изменениям на континенте, естественно возникающим вследствие устранения барьеров, из процесса примирения и благословенного забвения ужасного прошлого, а также из осознания общих опасностей, грядущих и настоящих. Хотя конкретная и незыблемая федеративная конституция для Европы находится вне рамок текущих дел, мы должны оказывать помощь, выступать гарантом и всячески поддерживать движение к европейскому единству. Нам надлежит непреклонно искать возможности, чтобы пребывать в тесной связи с этим союзом.
Вот видите: он хочет, чтобы Соединенное Королевство «пребывало в тесной связи», но не представляет Британию «обычным членом». Поэтому не было никакого поворота на 180 градусов, никакого сальто. Именно с такой установкой он возглавил правительство.
