Алекс Громов - Клеопатра. Любовь на крови

Как только новость докатилась до Александрии, в египетской столице вспыхнул бунт. История с Кипром стала последней каплей, переполнившей чашу терпения египтян, измотанных податями, которые Авлет повышал постоянно, чтобы иметь деньги для покупки римской дружбы. Немедленно нашлись осведомленные личности, уверявшие сограждан, что Птолемей тайно продал римлянам весь Египет и передача Кипра — только начало.

Замешкайся Авлет, и это могло стоить ему жизни, но царь решил искать помощи в Риме. Он оставил семью в Александрии, фактически как заложников, и отбыл на галере в Рим.

Вернее, сначала он отправился на остров Родос к Катону, теперь уже правителю Кипра. Современники утверждали, что Катон принял Авлета не то что без почестей, но с демонстративным презрением — римлянин во время этой встречи восседал на стульчаке в отхожем месте.

Незадолго перед тем покончил с собой родной младший брат Птолемея Авлета, бывший царем Кипра. Его никто не мог упрекнуть в распутном и расточительном образе жизни, скорее наоборот, — римляне утверждали, что кипрский правитель слишком скуп при своем огромном богатстве. В обмен на царство Катон предложил царю Кипра назначить его властью Рима верховным жрецом храма Афродиты в Пафосе. Однако брат Птолемея Авлета предпочел смерть. Катон не взял себе ничего из его сокровищ, все тонкой работы доспехи, мебель, ювелирные украшения, дорогие ткани были отправлены в Рим.

Пришлось Авлету плыть в Рим, дабы напомнить о своих подношениях и настоятельно попросить поддержки. А в Александрии в это время возвели на престол его старшую дочь — Беренику. Стейси Шифф отмечает: "Любимица египтян Береника столкнулась с той же проблемой, что и Клеопатра в свое время. Ей требовался супруг-соправитель. Решить эту задачу оказалось непросто, ибо среди знатных македонян не нашлось никого, достойного руки царицы (ее по какой-то причине решили не выдавать за родного брата). В конце концов выбор пал на персидского царевича. Береника не питала к будущему мужу ничего, кроме отвращения. Через несколько дней после свадьбы он был задушен. Следующим претендентом стал понтийский жрец, обладавший двумя несомненными достоинствами: он был врагом Рима и в принципе мог сойти за человека благородного происхождения. Взойдя на престол весной пятьдесят шестого года, понтиец продержался дольше, чем его предшественник".

В это же самое время из Александрии в Рим было отправлено многочисленное посольство, долженствующее убедить римское руководство в достоверности многочисленных бесчинств, учиненных Авлетом, и законности смены власти. Однако отец Клеопатры тоже не дремал — его люди отравили главу посольства, а остальные участники были либо тоже убиты, либо перешли на сторону Авлета. Некоторым удалось бежать.

"Царь вернулся из Рима в пятьдесят шестом году на щитах римских легионеров, — пишет Шифф. — Едва ли марш-бросок через жгучие пески и зловонные топи Пелузия пришелся им по вкусу. Авл Габиний, сирийский проконсул и протеже Птолемея, согласился возглавить этот поход то ли потому, что имел зуб на мужа Береники, то ли за вознаграждение, равное примерно годовому доходу всего Египта, то ли по настоянию дерзкого молодого командующего своей кавалерии, подпавшего под влияние Авлета. Буйноволосого командира звали Марком Антонием, в том походе он стяжал славу, ставшую основой всех его будущих свершений. Сражался Марк Антоний храбро. Когда армия добралась до египетской границы, он попытался убедить Авлета даровать прощение изменившим присяге воинам. Однако царь в очередной раз продемонстрировал недальновидность и слабость, предпочтя обрушить на изменников "всю мощь своего гнева" и предать их смерти".

Конечно, противники Авлета пытались организовать сопротивление. По свидетельству Плутарха, "Береника спешно поручила мужу заняться обороной города. Царь-слуга безропотно повиновался. Антоний, так сказать, изрубил его армию в лапшу. Архелай по-рыцарски позволил себя убить ради своей жестокой супруги, и римляне без малейшего труда овладели Александрией. Подошел Габиний с большей частью войска; затем в город прибыли Флейтист (Птолемей) и его дети".

Родственные связи не могли смягчить сердце царя. Береника и ее сторонники были казнены, отцу принесли на подносе голову мятежной дочери. Погибшему в бою Архелаю царь отказал в погребении, что по тогдашним меркам было невероятным оскорблением даже для заклятого врага. Муж Береники был похоронен подобающим образом только благодаря вмешательству Марка Антония, который взял на себя все расходы.

Бюст Птолемея XII Авлета

"Встреча Авлета с младшей дочерью прошла по-иному… — пишет Шифф. — К тому времени она уже добилась немалых успехов в изучении риторики, декламации и философии. К пятьдесят шестому году завершилось и политическое образование царевны, поневоле начавшееся за десять лет до этого. Быть фараоном хорошо. Дружить с Римом еще лучше. Секрет не в том, чтобы противостоять его могуществу, как предлагал Митридат, потративший столько сил на то, чтобы дразнить, обманывать и убивать римлян, а в том, чтобы использовать это могущество в своих целях. Тем паче что манипулировать римскими политиками, поголовно грезившими о местах в сенате, было несложно… Кроме обычных школьных дисциплин Клеопатре пришлось осваивать искусство плетения интриг".

Имущество казненных вельмож было конфисковано, за счет этого Авлет щедро наградил землей и золотом легионеров Габиния, которые присягнули египетской короне. Впоследствии Цезарь язвил, что "солдаты быстро переняли обычаи изнеженных александрийцев и разучились вести себя, как подобает римлянам".

И вполне возможно, что именно тогда Клеопатра впервые обратила внимание на дальнего родственника Цезаря, который "в своя двадцать восемь лет достиг высокого положения, ибо он командует конницей Габиния. Его участие решило судьбу сражения в Пелузии, на берегу восточного рукава Нила, где войска Архелая были разгромлены". Он вступался за пленных, стремясь сохранить им жизнь, он до конца исполнил свой долг перед Архе-лаем, когда-то принимавшим его у себя в гостях. В целом Марк Антоний действовал намного энергичнее и решительнее, чем предписывали его скромные полномочия военного трибуна.

Есть мнение, что и сам Марк Антоний тогда не остался равнодушен к царской дочери. Некоторые авторы даже относят к этому времени начало их любовной связи. Жорж Блон, реконструируя события, так описывает встречу Марка Антония с Клеопатрой: "Он вошел в небольшую комнатку, отделанную золотом. Девушка сидела в окружении нескольких мужчин и женщин. Она внимательно слушала мужчину, читавшего вслух папирус на древнеегипетском языке. Девушка изучала историю своей страны, вернее страны, ставшей родиной ее семьи… Все встали, кроме нее. Она выдержала пристальный взгляд римлянина. Он был молод, приземист, но очень красив. Его лоб казался низковатым из-за ниспадающих кудрей. Римлянин разглядывал девушку с нескрываемым восхищением. Он приветствовал ее по-латыни, она грациозно встала и ответила на том же языке. О чем они говорили дальше, неизвестно, но офицеры из его свиты утверждали, что он с энтузиазмом и, не стесняясь в выражениях, воздал хвалу приятным округлостям ее тела. Он также высказался о ее глазах, об отливающих синью волосах, о красивой линии ее носика…".