Эрнст Кудусов - Охота пуще неволи ; Трудный сезон

Обратно я решил пойти берегом реки. И тут неожиданно сделал открытие. На осыпном обрыве, подмываемом рекой, виднелись многочисленные следы глухарей. Так вот почему их сюда тянет! Они здесь, оказывается, собирают камешки, чтоб обновить «жернова» в желудках для переваривания грубой зимней пищи. Я много раз слышал, что боровая дичь собирается на береговых отмелях для сбора камешков, но ни разу не видел этих излюбленных ими мест. И вот одно из них передо мной. Да, можно считать, что мне здорово повезло. Жаль только, что слишком поздно я его обнаружил, ибо удачнее всего охота на таких россыпях в основном в сентябре.

В этот день я так и не порыбачил.

15 октября

Погода испортилась неожиданно, за одну ночь. Утром на следующий день после охоты на глухарей пошел обложной дождь.

Температура немного упала, но продолжала оставаться положительной. В дождь, да еще обложной это значит длительный, — из избы можно не выходить. Вся живность в такое время прячется, и на охоту идти бесполезно. Да и что за удовольствие мокнуть? В такую погоду каждая веточка норовит обдать тебя целым каскадом брызг. Промокнешь в одно мгновение. А ведь в лесу уже лежит снег.

И я сидел дома. Сначала думал, что это дня на два, но пришлось томиться целых пять дней. Первые дни у меня еще была работа — чинил лыжи, которые треснули вдоль при транспортировке в самолете, затем делал сумки для приготовления в них пахучей приманки (слово «пахучая» употреблено здесь как эвфемизм; правильнее было бы сказать «вонючая» или, еще лучше, — «зловонная», так как в этих сумах из прорезиненной ткани киснут мясо и потроха). На третий день я уже места себе не находил от безделья. Вышел все-таки, пошатался во лесу. Разумеется, безрезультатно. Промокли оба с Мальчиком до костей. Ходил в лесу с Компасом по азимуту. Но после того сделал вывод больше так не ходить. Я поймал себя на том, что не могу идти по прямой, а постоянно держать компас перед носом неудобно. Если бы был снег, я не опасался бы заблудиться. Но раз есть такая опасность, надо набраться терпения и сидеть дома или же ходить только вдоль реки.

Однажды ночью Мальчик на кого-то залаял. Я выбежал с ружьем и фонарем, но ничего не увидел, а Мальчик остался около дома, не пустившись в чье-либо преследование. Утром по следам я обнаружил, что в 40 метрах от избушки прошел лось. Но глупый пес, вместо того чтобы остановить зверя и держать его, отогнал его от дома и счел свою функцию выполненной. Вот что бывает, когда собака приучена лишь охранять дом, но не знает охотничьего ремесла. А лось был бы сейчас как нельзя кстати. Мяса нам в рационе явно не хватает. Когда я запасался продуктами, то немного не рассчитал и уже здесь понял, что их хватит мне лишь на полтора месяца. Следовательно, придется экономить. Я и так последние полмесяца ем «по-английски»: вставая из-за стола, чувствую, что смогу съесть еще столько же. О собаке и не говорю. Ей вынужден варить манную кашу, крепко посахаренную, — для калорий. Чего у меня достаточно, так это углеводов: кроме сахара есть конфитюр, сгущенка, мед. А вот мясных консервов я никогда не беру. Считаю «неприличным» брать в тайгу мясо или рыбу. Но именно мясо-то здесь является продуктом номер один. При тех затратах энергии, которые требуются от меня в тайге, только мясо может восстановить затраченные силы. Поэтому лось для нас был бы сейчас как нельзя кстати. Но что я могу поделать, если мой помощник не осознал еще своих прямых обязанностей. Он пока еще мыслит деревенскими категориями, где главной заботой собаки является охранять дом хозяина, не подпуская к нему никого. Вот глупыш.

20 октября

Эти дни все хожу по тайге и стараюсь пополнить свои закрома. Здесь ведь прямая зависимость: чем больше ходишь, тем больше добудешь. Конечно, надо еще знать, где ходить. Последние дни я взял за правило перед охотой навещать обнажение — лишенный растительности береговой склон речной долины. В хорошую погоду там всегда сидят один-два глухаря. Мальчик бежит впереди и поднимает их на крыло. Чаще они далеко не улетают, и Мальчик, обнаружив какого-нибудь, облаивает. Так что у меня каждый день бывает добыча. Кроме того, я подстрелил уже двух белок. Правда, Мальчик тут ни при чем. На мое несчастье, он не реагирует на белку. Добывай их случайно. Мех у белки уже зимний, поэтому пора начинать ловить и соболей. Ставлю капканы. В день получается немного, так как приходится совмещать охоту на глухарей с проложением путиков. Путик — это постоянная дорога, вдоль которой на определенном расстоянии один от другого установлены капканы. Длина путика обычно равна пяти-шести километрам, редко больше, ибо за короткий зимний день только такое расстояние и успеваешь пройти (ведь надо еще и возвращаться). Но пока в тайге неглубокий снег, надо нажимать на заготовку мяса. Это сейчас главное. Ведь с увеличением мощности снежного покрова возможности для этого уменьшаются, потому что собака ходит только по лыжне и широта ее поиска резко сужается. А глухарей я добываю в основном только с ее помощью. В палатке их висит уже полтора десятка. Недавно принес домой сразу три штуки. С трудом дотащил, ведь это 15 килограммов живого веса.

Охочусь я на глухаря теперь немного иначе. На этот счет выработал даже теорию. И теперь, когда услышу призывный лай собаки, не спешу. Иду на зов, давая глухарю привыкнуть к беспокойному соседу, который, если пораскинуть глухариным умом, совсем не опасен. Пусть себе там беснуется внизу, на дерево-то ему не залезть. Меня глухарь тоже видит. Но я и не скрываюсь, наоборот, иду, выбирая открытые места. Пусть тоже привыкает ко мне и пусть тоже убеждается, что я не более опасен, чем собака. Я же тем временем иду без резких движений, спокойно и не по прямой, а будто хочу пройти мимо. Главное — быть все время в поле зрения глухаря. Стоит скрыться за деревьями, птица начнет беспокоиться и может сняться с дерева. Не надо ее поэтому понапрасну волновать. Конечно, можно было бы поступить и иначе, то есть, с самого начала скрываясь за деревьями, незаметно подойти на выстрел. Но в этом случае любое неосторожное движение может обнаружить тебя и глухарь, неожиданно увидев близко незнакомое существо, может испугаться и улететь до выстрела. Поэтому лучше с самого начала вовлечь его в игру и подходить в открытую, не таясь. При этом способе можно без опаски шуметь, разговаривать с собакой и, в общем, вести себя самым непринужденным образом. Очень важно только не суетиться и я не спешить. Тогда и выстрел получается верным, ведь можно выбрать удобную позицию и стрелять не из-за кустов, а с открытой поляны.

Способ свой я уже проверил и пользуюсь теперь только им. На Хурингду я успел сходить уже несколько раз. Последний раз возвращался по заберегам. Шел, как по натертому паркету. Однако больше такого удовольствия испытать не смогу, так как река спала, и припай повис над водой. Ступать на него теперь опасно. На лыжи же становиться еще рано, несмотря на то, что мощность снежного покрова 20–30 сантиметров. В условиях тайги этого слоя явно недостаточно. Надо дождаться, когда снег не только станет глубже, но и уплотнится. В противном случае можно лишиться последних лыж. И, следовательно, надо ждать, когда снег совершенно скроет весь таежный бурелом. Поэтому сейчас ходить еще труднее, чем раньше, и я возвращаюсь с охоты вконец измотанным и со зверским аппетитом. И первое, что делаю, — набрасываюсь на еду. Только утолив голод, начинаю растапливать печь и заниматься домашним хозяйством. Работы вообще сейчас так много, что я просто не успеваю все делать. Ведь кроме добывания мяса надо спешить с установкой капканов. А мои темпы в этом деле явно недостаточны. Мне пока ни разу не удавалось в день поставить больше пяти-шести капканов. Их же у меня около двухсот. Конечно, со временем, когда прекратится погоня за птицей, я буду больше уделять внимания капканам, но тогда могут ударить морозы. А в мороз это делать труднее, так как для установки капкана рукавицы приходится снимать, ибо настораживание — тонкая работа. Да тут еще вонючая приманка, которую надо доставать из сумки тоже голыми руками, а потом, чтобы избавиться от зловонного запаха, мыть их снегом. Так что рукам достается больше всего.