Алиса Бейли - Неоконченная автобиография

Мой отец — Фредерик Фостер Ла Троуб-Бейтман, мать — Алиса Холлиншед. Оба принадлежали к древнему роду — семья отца уходит своими корнями в глубь столетий, в эпоху, предшествующую крестовым походам, а предки матери восходят к Холлиншеду — “Летописцу”, у которого, говорят, Шекспир заимствовал многие из своих сюжетов. Семейные древа и родословные никогда не казались мне имеющими сколько-нибудь реальную значимость. У каждого они есть, но лишь некоторые семьи вели записи. Насколько мне известно, никто из моих предков не совершил ничего особенно интересного. Они были людьми достойными, но, по-видимому, скучными. Как однажды выразилась моя сестра, “они столетиями сидели, уткнувшись носом в свою капусту”. Это был ладный, порядочный и культурный семейный ствол, но никто из принадлежавших к нему не обрёл ни хорошей, ни дурной славы.

Однако наш семейный герб очень интересен и, с точки зрения эзотерического символизма, необычайно многозначителен. Я совсем не разбираюсь в геральдике и в соответствующей терминологии, чтобы описать наш герб. Он состоит из жезла с крыльями на концах, а между крыльями видна пятиконечная звезда и лунный серп. Последний, конечно же, восходит к крестовым походам, в которых 17] некоторые из моих предков должны были принимать участие, но я предпочитаю думать, что весь символ олицетворяет крылья устремления и Жезл Посвящения, изображает цель и средства достижения, задачу эволюции и движущую силу, влекущую всех нас к совершенству — совершенству, которое в конечном счёте получает признание в обряде посвящения при помощи Жезла. На языке символизма пятиконечная звезда всегда означала совершенного человека, а лунный серп считается правителем низшей, или формальной, природы. Это азбука оккультного символизма, но интересно, что я нашла всё это собранным вместе на нашем семейном гербе.

Моим дедушкой был Джон Фредерик Ла Троуб-Бейтман. Он был знаменитым инженером, консультантом Британского правительства и ответственным в своё время за некоторые муниципальные системы водоснабжения Великобритании. У него была большая семья. Его старшая дочь, моя тётя Дора, вышла замуж за Бриана Бартелота, брата сэра Уолтера Бартелота из Стофем Парка в Пулборо, в Суссексе, а поскольку она была назначена нашим опекуном после смерти наших дедушки и бабушки, мы часто видели её с четырьмя её детьми. Двое из двоюродных братьев на всю жизнь остались моими близкими друзьями. Они были намного старше меня, но мы любили и понимали друг друга. Бриан (адмирал, сэр Бриан Бартелот) скончался всего два года тому назад, что стало подлинной утратой для меня и моего мужа, Фостера Бейли. Мы трое были близкими друзьями, и его писем нам очень не хватает.

Другая тётя, Маргарет Максвелл, наверно значила для меня больше, чем любой другой родственник в мире, а у меня их много. Она не была моим опекуном, но сестра и я проводили каждое лето с ней в её шотландском доме на протяжении ряда лет, и до самой смерти (когда ей было больше восьмидесяти лет) она писала мне регулярно, не реже раза в месяц. Она была одной из первых красавиц своего времени, и на её портрете в замке Кардонесс, в Кёркубри, можно видеть одну из самых прекрасных женщин, каких только можно себе представить. Она вышла замуж за “младшего 18] Кардонесса” (как часто называют в Шотландии наследника), старшего сына сэра Уильяма Максвелла, но муж её, мой дядя Дэвид, умер раньше своего отца и, потому, не унаследовал титула. Ей я обязана большим, чем вообще я смогу отплатить. Она дала мне духовную ориентацию, и, хотя её теология была крайне узкой, сама она была очень широкой натурой. Она дала мне определённые ключевые ноты духовного образа жизни, никогда меня не подводившие, да и сама она до самой своей кончины не подводила меня. Когда я заинтересовалась эзотерическими вопросами и перестала быть ортодоксальной, теологически мыслящей христианкой, она написала мне, что не понимает меня, но безусловно мне доверяет, поскольку знает, что я глубоко люблю Христа и какую бы доктрину я ни отвергла, она уверена: я никогда не отвергну Его. И это совершенная правда. Она была красивой, привлекательной, доброй и пользовалась большим влиянием на Британских островах. У неё была собственная, специально построенная и оборудованная сельская больница; она оказывала поддержку миссионерам в языческих странах и была президентом ХСЖМ* в Шотландии. Если я в чём-то послужила своим собратьям и кое-что сделала для того, чтобы помочь людям приблизиться к духовному осознанию, то это в значительной степени потому, что именно её любовь подтолкнула меня на верную стезю. Она одна из немногих, кто обо мне заботился больше, чем о моей сестре. Между нами установилась связь, которая остаётся неразрывной и останется неразрывной навсегда.

Я уже упоминала о младшей сестре отца, Агнес Парсонс. Было ещё двое других: Гертруда, вышедшая замуж за г-на Гурни Лэтэма, и младший брат отца Ли Ла Троуб-Бейтман, единственный, кто ещё жив. Моя бабушка — Анна Фейрберн, дочь сэра Уильяма Фейрберна и племянница сэра Питера Фейрберна. Мой прадед, сэр Уильям, был, по-моему, партнёром Уоттса (знаменитого творца паровой машины) и одним из первых строителей железных дорог в викторианскую эру. Через мать моего дедушки (девичье имя которой 19] было Ла Троуб) я происхожу от французской гугенотской ветви, то есть Ла Троубы из Балтимора находятся со мной в родстве, хотя я никогда не искала с ними встречи. Чарльз Ла Троуб, мой прапрадядя, был в числе первых губернаторов Австралии, а другой Ла Троуб был первым губернатором Мэриленда. Ещё один брат, Эдуард Ла Троуб, был архитектором, хорошо известным в Вашингтоне и Великобритании.

Фейрберны не относятся к так называемой потомственной аристократии, принадлежность к которой, как известно, особенно ценится. По-видимому, это было спасением для ветви Бейтман — Холлиншед — Ла Троуб. Они принадлежали к аристократии умов, что немаловажно в наши демократические времена. Уильям и Питер Фейрберны вступили в жизнь сыновьями бедного шотландского фермера в XVIII столетии. Они сделались богатыми людьми и приобрели титулы. Вы найдёте имя сэра Уильяма Фейрберна в словаре Уэбстера, а память о сэре Питере увековечена статуей в сквере в Лидсе (Англия). Помню, несколько лет назад я приехала в Лидс читать лекции. Когда такси проезжало через сквер, я заметила статую невзрачного бородатого старика. На следующий день муж пошёл на неё взглянуть, и я узнала, что критиковала своего прадядюшку! Великобритания была демократической страной даже в те далёкие времена, люди имели шанс подняться наверх, если у них были для этого предпосылки. Наверное, примесью плебейской крови объясняется тот факт, что многие из моих двоюродных братьев и сёстер и их дети были видными мужчинами и привлекательными женщинами.