Гульельмо Ферреро - Юлий Цезарь

Такова в самом сжатом виде предыстория событий, с которых начинается предлагаемая читателю книга.

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА К АВТОРИЗОВАННОМУ ФРАНЦУЗСКОМУ ПЕРЕВОДУ[32]

Этот том содержит историю завоевания Галлии и гражданской войны, приведшей к диктатуре Цезаря и его убийству. События этого периода рассматривались многими авторами, и я не взялся бы за эту тему после стольких предшественников, если бы, встав на новую точку зрения, не надеялся несколько осветить то, что является наиболее темным в этой истории.

Все писатели, изучавшие завоевание Галлии, по моему мнению, допускали одну ошибку: они сосредоточивали свое внимание на Галлии и на фазах протекавшей там борьбы, рассматривая Цезаря лишь на театре войны, в отрыве от событий, протекавших в Риме. Завоевание Галлии, изучаемое таким образом, казалось относящимся более к личным планам Цезаря; планам, без сомнения, очень глубоким, но столь загадочным, что их невозможно было объяснить на основе тех исторических источников, которыми мы располагаем. Поэтому я предпочел изучать это великое событие, поместив себя, так сказать, в центре Рима, в центре его политических и финансовых интересов и стараясь анализировать отношения, существовавшие между военными операциями Цезаря и внутренними событиями римской политики.

Я думаю, что рассматриваемое с такой точки зрения завоевание Галлии становится более ясным и понятным. Мы видим, что оно совершается под действием социальных сил, какие действуют и теперь, и при помощи средств, более или менее похожих на те, которые употребляются и в наши дни. Завоевание Галлии становится «колониальной войной», начатой и проводимой вождем партии с целью воспользоваться ею как орудием воздействия на италийскую политику.

Однако если эта война походила по своей цели и своим способам на многие другие войны, то она все же имела такое огромное значение, что ее изучение является неистощимым источником размышлений для историка-философа. Нет, быть может, войны, на опыте которой можно было бы лучше выяснить столь еще таинственные законы, управляющие судьбой наций и государств. В последнее время много рассуждали об исторической роли войны: то старались доказать, что она — божественное благодеяние, то, напротив, что она — самый ужасный бич мира. Эти рассуждения, подобно всем рассуждениям, старающимся определить моральный аспект человеческих действий и отношений, могут служить уроком для борьбы социальных сил, оспаривающих друг у друга управление государством; но сами проблемы слишком сложны для разума людей, чтобы когда-нибудь можно было найти их окончательное решение.

Историк-философ довольствуется более скромным: он наблюдает войну как силу, которая в известный момент подталкивает к разрешению социальные кризисы, уже подготовленные ветхостью и естественным ослаблением социальных и политических учреждений. Вся система традиций, интересов и моральных устоев, составляющая общество, мало-помалу деградирует под постоянным действием скрытых сил, которые заметны немногим. Дух консерватизма, определенные интересы, страх, внушаемый будущим, всегда препятствует замене старой системы новой даже после того, как отживающая стала невыносимой. Отсюда возникают те критические эпохи, когда умы и учреждения, нравы и состояния неизменно становятся жертвой страшных и печальных смут, от которых тщетно ищут избавления или успокоения путем огромных усилий. Война, сразу нарушая сохраняемое с большим трудом душевное равновесие, очень часто ускоряет в обществах, ставших добычей этого кризиса, конец всего нежизнеспособного; она вовлекает в решительную борьбу противоречивые силы и вызывает к жизни скрытые силы, способные установить новое равновесие.

Я с большим удовольствием писал историю этих четырнадцати лет (58–44 годы до P. X.), прошедших от начала галльской войны до ужасного убийства в иды марта, особенно потому, что события этой эпохи являются одним из наиболее ярких проявлений важнейшей истины, доказательством чего могут, вероятно, служить современные события в Манджурии и в России. Никакая война, за исключением войн революций и империй, не оказала столь большого влияния на историю мира. Галльская война возродила древний мир особенно тем, что ускорила два великих кризиса, тянувшихся уже столетие и смущавших все страны, входившие в греко-латинскую цивилизацию: с одной стороны, политический кризис Италии, который должен был в течение столетия изменить самую сущность государства и латинского общества; с другой — кризис стареющего кельтского общества. Я считаю доказанным, что гражданская война Цезаря и Помпея, ознаменовавшая политический кризис Италии, была отчасти действием усталости, надежд и разочарований, порожденных галльской войной. Продолжительность и ожесточенность последней вконец смутили Италию, слишком привыкшую к легким войнам на Востоке, и вызвала взрыв ненависти, копившейся в течение полустолетия в государстве — во всех классах, партиях, котериях и фамилиях. Одновременно с этим завоевание разрушило Кельтскую Галлию, уже более века бившуюся в конвульсиях медленной агонии, и этим сделало возможным латинизацию Галлии, что стало истинным началом европейской цивилизации.

Я описал в этом томе завоевание Галлии и ее непосредственное отражение в латинском мире, т. е. гражданскую войну и диктатуру Цезаря. Анализируя впоследствии другой великий результат этого завоевания, я укажу, как новая Галлия, Галлия Римская, возникла на развалинах Кельтской Галлии, разрушенной этой «колониальной войной», которую породили и финансовые коллизии, причем никто не мог предвидеть ее грозных последствий.

ПЕРВЫЙ ГОД ПРЕБЫВАНИЯ ЦЕЗАРЯ В ГАЛЛИИ

Зная, что переселявшиеся гельветы готовы тронуться в путь, Цезарь ускорил свой отъезд из Рима. Управление обеими Галлиями неожиданно выпало на его долю в феврале прошлого года: в течение всего своего консульства он был до такой степени занят политической борьбой и интригами, что не имел времени собрать сведения о Галлии, прочитать книги путешественников, посоветоваться с купцами и политическими деятелями, поддерживавшими отношения со свободными галлами через Галлию нарбонскую. Таким образом, он направился в Галлию без всякого определенного плана, плохо зная страну и ее жителей.[33] Без сомнения, он решил применить к Галлии приемы Лукулла и Помпея и пользоваться всеми предлогами и всеми возможностями войны, чтобы обогатиться и доказать Риму, что он ловкий дипломат и хороший полководец. Но он не знал еще, в какой мере предприятие это окажется возможным и чего оно потребует от него. Во что же действительно превратилась внешняя и внутренняя римская политика, как не в ряд счастливых импровизаций? Цезарь на собственный риск намеревался следовать в Галлии только по аналогии: Лукулл имел успех, имел его и Помпей; Цезарь надеялся, что и он будет иметь его.