Федор Орлов - Месть «Голубой двойки»

И случись же такое: обещанию суждено было сбыться. Женя оказалась тоненькой, хрупкой и миловидной девушкой. Работала она в библиотеке. Мы с ней подружились, встречались довольно часто. Но встречам вскоре пришел конец. Женя была слишком обидчивой и не признавала никаких уважительных причин, если я опаздывал на свидание. Однажды я задержался на аэродроме и не смог прийти в условленное время. После этого она не хотела со мной и разговаривать.

Правда, потом мы помирились, но не надолго. Окончательно испортил наши отношения нелепый и смешной случай. Как-то сидели мы с ней в городском парке. И надо же было именно в это время проходить мимо одному из наших командиров. Я, как полагалось по воинскому уставу, вскочил и отдал честь. Жене это показалось бестактным по отношению к ней, она обиделась, замкнулась и заторопилась домой. Мне не оставалось ничего другого, как проводить ее до остановки. И у выхода из парка, как нарочно, мы столкнулись с группой знакомых летчиков, среди которых были Гастелло с Аней и маленьким Витей. Мы шли с Женей под руку. Освободив руку, я поприветствовал их и хотел было представить ее своему командиру, но Женя, вспыхнув, повернулась и ушла. Николай Францевич засмеялся и, видя мое смущение, начал успокаивать:

— Ничего, Федот, если любит по-настоящему — вернется.

Потом он время от времени вспоминал этот случай и подтрунивал надо мной:

— Ну как, Федот, не вернулась еще девушка?

С Женей мы больше так и не встретились. Кто тут виновен — не знаю. Очевидно, молодость: мы еще были неопытны в жизни, не научились ценить чувства, дорожить дружбой.

Но не у всех моих друзей так нелепо заканчивались знакомства с молодыми ростовчанками. Вдруг женился мой приятель Митя Кондаков. Мы ему откровенно завидовали. Чем он привлек внимание Кати, студентки медицинского техникума, для нас это оставалось загадкой. Митя, на наш взгляд, ничем особенно не выделялся, а вот Катя действительно была красавицей, умной и общительной девушкой. Жили они очень дружно, душа в душу. Говорят, что все счастливые молодожены эгоистичны. Вскоре и Митя постепенно начал отдаляться от нас, холостяков. Мы тоже редко заходили к нему, внеслужебные интересы у нас теперь были разные.

Но вот как-то Катя меня и Сергея Дрешина познакомила со своей подругой из Новочеркасска Риммой. И, как нередко случается в шуточных песнях, с Сережей мы стали соперниками — Римма нравилась нам обоим. Кому же из нас двоих она сама отдаст предпочтение, оставалось неясным: вроде к обоим относилась одинаково. И каждый из нас, разумеется, старался заслужить ее симпатии, оказаться тем единственным, кого она полюбит. Перед Сережей у меня было одно преимущество: я имел мотоцикл и мог ездить в Новочеркасск в любой свободный час. Но долг товарищества и чувство справедливости удерживали меня от единоличного пользования этой привилегией: каждый раз, как я собирался к Римме, на заднем сидении оказывался Сергей Дрешин… Потом мне предоставили очередной отпуск, я уехал отдыхать в Крым. А когда вернулся из отпуска, соперничать уже не было смысла: Сережа и Римма пригласили меня на свадьбу. Пока меня не было, Сергей не терял времени даром, успел объясниться с Риммой и даже зарегистрироваться в загсе. На свадьбе молодоженам то и дело кричали «горько», они целовались, но, конечно, горько было не им, а мне. Было обидно: навозил вот, на свою голову, Сергея в Новочеркасск! На другой же день я продал мотоцикл и больше никогда не садился на него…

Так — в заботах, служебных и личных, в радостях и огорчениях — время бежало вперед. Приходили новые люди, а многие из старых знакомых уезжали в другие части, на учебу. Вместо командира бригады Тарновского прибыл полковник Таюрский — человек подтянутый, строгий, хороший командир и, главное, грамотный летчик. Летал он на всех типах самолетов великолепно, с большим умением проводил разборы полетов, тактических учений, знал недостатки и сильные стороны каждого из нас. В его объяснениях все было доходчиво и систематизировано. Многие летчики из нашего выпуска стали уже командирами кораблей. Меня тоже перевели, вернее, назначили командиром корабля к флагманскому экипажу командира эскадрильи Новикова. А многих молодых летчиков с организацией в бригаде истребительной эскадрильи перевели туда, в том числе и моих друзей Бориса Полевова, Митю Кондакова, Сережу Дрешина и других.

Первое крещение

В один из летних дней мы вылетели под Ленинград на летно-тактическое учение, К этому времени наша эскадрилья уже получила и освоила новые самолеты — ТБ-3 р/н. Однажды перед ужином, когда на волейбольной площадке завязалась жаркая битва между экипажами, меня и старшего лейтенанта Сушина вызвал командир отряда.

Майор Захаров, наш новый командир отряда, был человеком малоразговорчивым, и мы потому почти не удивились, когда после нашего доклада он приказал нам следовать за ним и молча направился к штабу. Когда не знаешь, зачем вызывает тебя старший начальник, мысленно всегда анализируешь свои поступки и действия, вспоминаешь, не было ли за тобой какой-нибудь провинности, оплошности, и если таковые были, то уж заранее готовишься к взбучке, «шприцу». В штабе эскадрильи, которой командовал Сергей Андреевич Новиков, были командиры многих экипажей, штурманы и т. д. Теперь стало ясно, что вызваны мы не для «шприца».

Командир бригады поинтересовался, как мы себя чувствуем, как отдыхали после полета, в каком состоянии материальная часть. И, удовлетворенный ответами, кратко изложил приказ:

— Завтра на рассвете несколько экипажей под командованием майора Захарова перебазируются в Ростов, там срочно меняют моторы и сразу же вылетают по другому маршруту. Задание сложное и ответственное, поэтому в группу включены опытные, умелые летчики Иванов, Сушин, Щеглов, Коваль, Разин, Плешаков, Орлов и также штурманы Сырица, Ковалев, Скорынин, Нечаев и другие. Дополнительные указания экипажам будут даны в Ростове. Вопросы есть?

Мы ушли спать, так и не поверив до конца, что все это уже не просто учеба, а начинается что-то настоящее, боевое. Было приятно, что именно тебе доверили это важное задание…

Утро мы встретили в воздухе. Два дня ушло в Ростове на замену моторов и вообще на тщательную подготовку экипажей и самолетов. А через день приземлились на небольшом аэродроме аэроклуба, потом — на площадке в горах, которая находилась на высоте 3000 метров.

Выбрав удобное место, мы устроили себе жилище — поставили палатки, и все экипажи разместились в них. Спали на траве, настланной прямо на землю. Много работали на аэродроме, удлиняя взлетно-посадочную полосу, изучали новые для нас районы полетов, проводили партийные и комсомольские собрания, ходили на охоту в горы — там было много диких баранов, коз, архаров.