Две Ольги Чеховы. Две судьбы. Книга 1. Ольга Леонардовна - Татьяна Васильевна Бронзова

– Что же ты молчала до сих пор? – разволновался Леонард. – И давно она встречается с сыном этого мецената?

– Точно не знаю, но кажется, около полугода.

– Юноша, конечно, не аристократ… Но…

– Отец этого юноши ворочает миллионами, дорогой.

– Миллионами?! – обрадовался Леонард Августович. – Пусть как можно скорее пригласит этого юношу в гости. Пора и нам с ним познакомиться.

Но, когда Анна сообщила дочери о желании отца, та категорически воспротивилась:

– Неудобно мне его в гости звать. Вы что думаете, он не поймет, зачем я это делаю?

– Ну и хорошо. Пусть понимает. Нельзя же так долго встречаться с девушкой и не делать никаких шагов! Подумай о себе. Тебе уже двадцать четыре года! Скоро ты будешь годиться только для вдовцов!

– А чем это тебе вдовцы не угодили? – рассмеялась дочка. – Возьми хоть профессора консерватории Павла Соломоновича. Чем не жених?

– Какой же он жених? – возмутилась Анна. – Ему уже за шестьдесят, и на голове огромная лысина. Что за шутки такие?!

Ольга категорически отказалась приглашать Дмитрия домой. Ведь она не переставала мечтать о сцене и хорошо понимала, что замужество могло бы только помешать ей добиться этой цели. Хорошим примером несостоявшейся карьеры была ее мать. А ведь какими способностями она обладала! И что? Ее талант пианистки и певицы теперь могли оценить только гости, приходящие в их дом! Нет… Ольга не хотела такой участи. Когда-нибудь ей все-таки удастся уговорить отца. Ну а уж если не примут на сцену, если у нее не хватит таланта, в чем она, впрочем, сомневалась, тогда можно и замуж. Но станет ли ее мужем Дмитрий? Ольга знала, что он с детства был обручен с дочерью богатого заводчика с Урала, и разорвать эти путы юноше будет очень сложно. Экономически он полностью зависел от отца, а тот вряд ли даст согласие на брак отпрыска с девушкой не своего круга. Сообщать же родителям об этом препятствии Ольга не хотела. Еще начнут кричать, чтобы она немедленно прекратила с ним всяческие отношения… А зачем? Ей сейчас было с ним хорошо, а что будет дальше – время покажет. Так же считал и сам Дмитрий.

– Ты подожди, – говорил он ей. – Мы обязательно поженимся. Я подготовлю к этому отца. Ты только наберись терпения и подожди.

– А я и не тороплюсь, – искренне отвечала Ольга, веря, что когда-нибудь так оно и будет.

Время шло. Но однажды утром она получила от него записку: «Жду тебя сегодня в семь часов вечера на нашем обычном месте». Они не виделись уже несколько дней, и Ольга соскучилась. Счастливая, она помчалась к точно назначенному времени на свидание, но то, что она услышала, повергло ее в шок. Дмитрию назначили день свадьбы!

– Я не могу ослушаться, – рыдал он на груди Ольги. – Я должен жениться. Без денег отца я нищий.

Они сидели на скамейке в Нескучном саду, спрятавшись ото всех в зарослях акации на дальней аллее.

– Я должен ехать к невесте в Екатеринбург, – продолжал он хлюпать носом. – Они все решили без меня. Меня никто ни о чем не спрашивал.

Сначала Ольга лишилась дара речи, потом постепенно собрала свои мысли. Ведь Дмитрий постоянно клялся, что он либо добьется согласия отца на женитьбу с ней, либо уйдет из дома. И что теперь? Теперь, когда пришло время принимать решение, он лишь плакал на ее плече. Слабак! Чего он ждет? Чтобы она жалела его?

– Я ведь тебя люблю. Как я поведу под венец другую? – продолжал рыдать юноша.

– Так не веди. Признайся отцу. Скажи ему обо мне.

– Не могу. Он не поймет. Ну почему жизнь так жестока ко мне? Почему посылает мне такие страдания?

«Все о себе и о себе, – подумала Ольга. – А о том, где мне-то взять силы, чтобы пережить этот удар, ему и в голову не приходит. Неужели все мужчины такие эгоисты?»

Ольга отстранила от себя рыдающего Дмитрия и решительно поднялась.

– Ну, если ты считаешь, что обо мне и говорить с отцом не надо, то нам лучше сразу расстаться. Прощай! – произнесла она и пошла прочь.

Все дальше и дальше удалялась она от него в смутной надежде, что сейчас он одумается, окрикнет, поклянется, что пойдет против воли отца… Но… нет. Он так и не окрикнул. Ольга медленно шла по аллее, закусив губу, чтобы не разрыдаться, но несколько предательских слезинок все же выкатилось из ее глаз. «Забыть! Забыть! Забыть! Вычеркнуть его из своей памяти», – стучало в ее голове, а сердце ныло, и было трудно дышать.

Она мучилась и рыдала всю ночь и лишь через несколько дней окончательно утвердилась в решении, что эта страница ее жизни перевернута навсегда. Дмитрий Гончаров больше для нее не существовал. Жалкий, никчемный…

Глава третья

Младший сын Леонарда, Владимир, у которого с точными науками, невзирая на усиленные занятия с преподавателями на дому, все равно было неважно, кое-как окончил гимназию, и на семейном совете было решено отправить его на юридический факультет.

– Юристам не нужна физика, а профессия очень даже уважаемая, – решил отец.

Владимир поступил. Леонард успокоился и, казалось бы, теперь должен был быть уже совершенно счастлив, так нет! С каждым днем он чувствовал себя все хуже и хуже.

– Милый! – беспокоилась Анна. – Тебе надо показаться врачу!

– Они дерут такие деньги за прием! Обойдусь, – отвечал Леонард. – Чего беспокоиться? Видно, простудился. Прогреюсь, и мой кашель пройдет.

И лишь когда к кашлю прибавились еще и сильные боли в груди, он наконец-то обратился к врачам, и те срочно положили его в больницу на обследование.

– Анализы неутешительны, – услышала Анна через несколько дней. – Рак легких в тяжелой форме. Жить ему осталось недолго.

– Как недолго? – разволновалась она, видя скорбное лицо профессора.

– Боюсь, и неделю не продержится, – проговорил тот и развел руками, как бы говоря, что медицина здесь бессильна…

В тот же день Анна выслала срочную телеграмму старшему сыну на Кавказ, где тот в это время строил туннели для прокладки железнодорожных путей. Константин уже успел к этому времени не только жениться, но и подарить своей матери внучку Аду, а сейчас его жена Луиза вот-вот должна была родить и второго ребенка. Получив телеграмму, Константин срочно выехал в Москву, но не успел. Леонард Августович умер накануне приезда сына и уже лежал в гробу бледный, сильно исхудавший, накрытый кружевным покрывалом