Евфросиния Керсновская - Сколько стоит человек. Тетрадь одиннадцатая: На вершине

Я долго кружила по этим тупикам, но, на мое счастье, взошла луна. При ее свете я заметила церковь и двинулась туда, держа курс на колокольню. Расчет был верный: я попала на кладбище. Ну где еще найдешь лучший ночлег? Грузины чтут своих покойников, и могильные плиты широки, хорошо отшлифованы и содержатся в образцовом порядке. Они обсажены самшитом, кипарисом, лавром — всем, что дает густую тень и создает уютную обстановку.

Никогда не случалось мне спать на более богатой кровати! Черный мрамор, превосходно отполированный; в головах — высокий обелиск, увенчанный крестом. Нагретый за день камень был еще теплым, в кустах светились светлячки. Под мелодичный треск цикад я уснула. К утру стало прохладно, села роса. Залеживаться на своем мраморном ложе я не стала и, собрав свой рюкзак, бодро зашагала по направлению к горе, господствовавшей над городом.

Говорят, Грузия — богатая страна. Безусловно, она богата солнцем. А почва, как и в Крыму, оставляет желать лучшего: когда я пересекала один за другим множество оврагов, то из-под ног сыпался «хрящ» из серой шиферной крошки. Наконец вышла на шоссе, ведущее к церкви, где похоронен Грибоедов, и дальше — на вершину горы, к «храму воздуха».

Это определенное место, где хорошо дышится. Я не знала, какому святому посвящена церковь, но догадалась, что был это святой добрый, любящий зверей. На иконах святой был изображен то с оленем, то с туром, с косулей, то с медведем.

Было еще рано. Фуникулер не работал, и я поднялась вдоль него на вершину горы. Этот «храм воздуха» действительно грандиозен. Видно, папа Сталин не скупился на украшение столицы своей родины. Все строилось с размахом, но так и осталось недостроенным.

Очень мне понравилась терраса. Крыши как таковой нет; над головой — небо, солнца не видно. Дело в том, что «крыша» из ячеек высотой в метр: солнечные лучи гаснут в ячейках. Циркуляция воздуха свободная, но сквозняка быть не может: нагретый воздух поднимается через ячейки, а не дует.

Парк на вершине горы сделан с размахом: сажали уже большие деревья в глубокие ямы, выдолбленные в «хряще». Всюду проложен водопровод, который не действует. И на всем — печать обреченности, включая большую статую Сталина и стенды из мраморных плит с описанием героической биографии «любимого вождя».

И все же здесь хозяин — Сталин

Первое, что видишь, это ОН. В 1956 году Сталин был уже развенчан; больше того — ошельмован. Всюду его статуи убирали.

В моей детской хрестоматии была картина: низвергнутого Перуна, привязанного к конским хвостам, волокут в Днепр, и толпа, объятая ужасом, смотрит на это.

«Князь Никита» не делал этого так открыто, как князь Владимир. Статуи исчезали ночью, и так, что никто не знал ни кто это сделал, ни куда дели идола. Но в Тбилиси статуи Сталина еще не решались убрать. Этого идола никто не тащил в Куру. Больше того, у вокзала устанавливали еще одну статую кумиpа, но на паpу с Лениным. Расчет был ловкий: на Ленина никто pуки не поднимет.

Побродив по парку на вершине горы, я решила пообедать в ресторане «храма воздуха». Увы! Мне не повезло. В меню все блюда назывались по-грузински и состояли из трав и приправ. Единственное знакомое мне блюдо — сырники со сметаной — в меню числилось, но в действительности отсутствовало. Пришлось ограничиться двойной порцией мороженого.

Что делает приезжий, желающий ознакомиться с городом, если у него нет путеводителя? Задает вопросы аборигенам. Так поступила и я. И сделала открытие: никто не понимает вопроса, заданного по-русски. Да полно! Нужно проверить, так ли это.

Вот идет приличного вида гражданин лет пятидесяти пяти. Наверное, он еще до революции учился в гимназии. Подхожу к нему и с любезной улыбкой спрашиваю по-французски:

— Pardon, monsieur! Dites donc, oû se trouve la Gallerie Nationale de Beaux Arts?[5]

Замешательство. Затем грузин пытается, путая французские слова с немецкими, что-то мне объяснить. Постепенно он переходит на русский язык. Я великодушно соглашаюсь его понять.

Следуя его указаниям, в музей я попала. Но ждало меня полное разочарование. Если в отделе прикладного искусства было на что смотреть — утварь, чеканка, ковры, то залы живописи были пусты. Лишь против входа висел портрет старого чабана на фоне гор. На стенах светлые пятна от висевших там прежде картин. Пустота! Лишь позже я догадалась, куда же делись картины. Очевидно, весь музей был заполнен портретами «вождя» и сценами из его «героической биографии». А после того, как Хрущев ошельмовал (и вполне заслуженно) Сталина, началось гонение. Сначала — на его портреты, затем — на статуи. Убрать-то убрали, а заменить было нечем: ведь годы и годы все вращалось вокруг «великого», прославляли лишь его одного. Вот и результат: музей был пуст.

Город мне не понравился. Жара, пыль, сухие листья, голые деревья. А люди ужасно неприветливые, вернее, откровенно враждебные.

Лишь потом я узнала, до чего неудачно выбрала я время, чтобы выносить суждение о грузинах! Оказывается, в 1955 году по всей Грузии прокатилась волна протеста. Сепаратисты требовали — не на бумаге, а на деле — полной автономии. Репрессии, и очень жестокие, прокатились по всей стране. Страх вынуждает молчать и покоряться, но добрых чувств он внушить не может. Грузины никогда нас не любили; в 1956 году — откровенно ненавидели.

Хоть всего этого я и не знала (до Норильска слухи не доходили, вернее, я так была поглощена шахтой, что к слухам не прислушивалась), но все же поспешила покинуть город.

Семеновский перевал

Куда я направилась? Для начала — в Армению. Цель? Озеро Севан и Семеновский перевал. Не знаю, каков он был при Лермонтове, но нынче трудно сыскать что-либо менее романтическое, чем тот первый в моей альпийской авантюре перевал. Единственное, что его украшало, — это широкий кругозор и богатые травы альпийских лугов. Поистине это был сплошной букет в мавританском стиле.

Поезд, который пыхтел, фыркал и полз, как черепаха, добрался до Кировокана в полночь. Вагон остановился за перроном. Не успела я соскочить с подножки, как поднялась суматоха, сопровождаемая воем, визгом и дикими воплями. «Кого-то режут!» — подумала я, пускаясь наутек. Наверное, кровная месть и дикари сводят счеты. Однако все оказалось куда пpоще: это была свадьба. Друзья провожали молодых на поезд и выкрикивали разные добрые пожелания. Вот как можно ошибиться, когда речь идет о Кавказе, когда действующие лица — горцы, а источником информации является классическая литература!

Хотя на карте Кировокан значится крупным городом, но его вокзал показался мне заштатным полустанком. Было темно и пустынно. Отойдя метров на двести, как мне показалось, в поле, я выбрала песчаную ложбинку и устроилась на ночлег.