Амурные увлечения вождей - Веденеев Василий Владимирович
Вступиться за жену по горячим следам маршал не успел или побоялся, а потом уже было поздно: ему показали признательные протоколы, где Ольга Стефановна чистосердечно каялась, что семь лет тайно сожительствовала с сотрудником разведки панской Польши, работавшим в польском посольстве в Москве, и получила от него в качестве вознаграждения за предоставленные сведения более двадцати тысяч рублей…
А вот и первенец!
Ольгу Стефановну арестовали в августе 1937 г. Буденный хотел обратиться к Сталину лично, но испугался за себя и… обратил свое чисто мужское внимание на молоденькую и хорошенькую двоюродную сестру арестованной жены Марию. Она приехала из Курска учиться на стоматолога и часто помогала сестре по хозяйству – практически как домработница.
Ольге дали восемь лет лагерей. Семен Михайлович, не смущаясь разницей в возрасте более тридцати лет, предложил Маше выйти за него замуж. Та попросила время подумать и кинулась к Варваре Ивановне – матери Ольги: как-никак, та ей приходилась родной теткой.
– Соглашайся, – вздохнула Варвара после долгого раздумья. – Глядишь, несчастной сестре чем пособишь, да и нас убережешь. И сама не прогадаешь при таком положении.
В августе 1938 г. у Буденного родился сын. Потом дочь, потом еще сын. О пропавшей в лагерях жене – сестре нынешней супруги – маршал старался вообще никогда не вспоминать. Но вспомнил. Только в 1955 г., когда уже не стало ни Самого, ни Лаврентия Берии, он посодействовал бывшей жене обрести свободу и вернуться в столицу. Она жила в ссылке в Красноярском крае и давно повредилась в лагерях рассудком.
Купавшаяся тогда в роскоши чета Буденных помогла ей материально. Ольга Стефановна от помощи не отказалась, но когда Семен Михайлович выразил желание повидаться с ней, отрезала:
– Нет!
До конца своих дней Буденный прожил в почете и полном достатке – его объявили «живой легендой пролетарского государства, героем революции и Гражданской войны». Мария стала его последней официальной женой. 26 октября 1976 г. девяностолетний маршал скончался от кровоизлияния в мозг и получил почетное место в кремлевском пантеоне.
Тернистый путь жизни, любви, предательств и геройства, что так причудливо сплелись в судьбе одного человека, закончился…
Счастье Дизраэли
Когда речь заходит о великих политиках Британской империи, первым, несомненно, вспоминают сэра Уинстона Черчилля, а следом за ним непременно Бенджамина Дизраэли, графа Биконсфилда (1804–1881), являвшегося самым ярким и удачливым, ловким и хитрым политиком викторианской эпохи – эпохи наивысшего расцвета империи.
Бенджамин Дизраэли прожил долгую жизнь и оставил в истории очень заметный след. Особенно в истории дипломатии и экономики. Он дважды избирался премьер-министром Великобритании и формировал правительство ее величества. По отзывам современников и оценкам беспристрастных историков, граф Биконсфилд вел весьма тонкую политику, направленную на укрепление империи и достижение выгодных для нее результатов.
В частной жизни он тоже отличался довольно незаурядным поведением, одновременно романтичным, суеверным и до ужаса расчетливым…
Пророчество
Биографы Бенджамина Дизраэли иногда любят рассказывать, что в юные годы, когда будущий граф Биконсфилд еще даже не начал заниматься политикой и экономикой, совершенно не помышляя о той головокружительной карьере, которая ждала его в будущем – шутка ли, встать во главе правительства огромной империи, владевшей тогда чуть ли не половиной мира! – один из случайных приятелей, каких обычно много бывает у молодых людей, позвал его развлечься.
– Каким образом? – поинтересовался уже тогда проявлявший рационализм Бенджамин.
– О, мой друг! Неужели ты ничего не слышал?
– А что я должен был слышать? – насторожился Дизраэли.
– Да все в Лондоне только и говорят о том, что в столице империи находится проездом направляющийся в Америку знаменитый китайский маг и гадатель – то ли Сун Ли, то ли Лу Сун, а может быть, Ли Мун?
Точного имени этого гастролера, которых в те времена насчитывалось превеликое множество, история не сохранила. Гораздо важнее то, что Дизраэли заинтересовался предложением приятеля: молодость всегда любопытна.
В те дни попасть на сеанс экзотического азиатского ясновидца стремились многие представители совершенно различных слоев английского общества. Многие даже специально приезжали из других графств и даже из Шотландии, чтобы попасть на прием к знаменитому китайцу. Он обычно принимал клиентов, жаждавших чудес и предсказаний судьбы, в широком черном шелковом халате, богато расшитом извивающимися серебряными и золотыми драконами. Маг сидел за тонкой занавесью из зеленоватой кисеи меж двух ароматических курильниц.
Падкий на все экзотическое лондонский высший свет считал своим долгом отметиться у китайского мага и прорицателя.
– Говорят, он выделывает просто умопомрачительные вещи, – взахлеб рассказывал Бенджамину один из приятелей. – Представляешь, курит маленькую трубку с длиннющим мундштуком, прихлебывает зеленый чай из красной фарфоровой чашечки, украшенной выписанными золотом непонятными иероглифами, потом смотрит на дым, идущий из трубки, и плавающие в чашке чаинки и начинает предсказывать. Просто мороз продирает по коже от мистического ужаса.
– И все точно? – усомнился Дизраэли.
– Абсолютно!
– Ну, как раз это очень сомнительно, – усмехнулся всегда отличавшийся трезвым практицизмом и несколько циничным взглядом на жизнь будущий граф Биконсфилд.
– Хорошо! Пойдем туда с нами, и все увидишь собственными глазами.
– Сколько нужно заплатить этому азиату? – озабоченно спросил будущий премьер-министр империи и, услыша ответ, решительно отказался. – О, нет! Это слишком много для того, чтобы поглядеть на косоглазого шарлатана. Пожалуй, я откажусь от столь дорогого и сомнительного удовольствия.
– Ах ты, скряга, – рассмеялся приятель. – Отлично, так и быть: я заплачу за тебя!
– Это другое дело, – удовлетворенно кивнул Бенджамин…
Знаменитый китайский маг оказался низкорослым сухощавым мужчиной средних лет, с постоянно полуприкрытыми набрякшими веками глазами, взгляд которых был устремлен куда-то вдаль поверх голов посетителей, словно он видел там нечто, недоступное остальным, не посвященным в таинства.
Зябко кутаясь в роскошный, расшитый драконами халат из струящегося черного шелка, маг мелкими глотками пил чай и, глубоко затягиваясь, курил трубку с длинным мундштуком.
– Что желают господа? – спросил он через переводчика.
– Узнать о своих будущих невестах и женах, – опередив Дизраэли, быстро выпалил приятель. – Какова окажется наша семейная жизнь? Достигнем ли мы в ней счастья?
Внимательно выслушав перевод, китаец мельком бросил взгляд на модно одетых визитеров и чуть заметно улыбнулся.
– Как я полагаю, тебе совершенно не о чем беспокоиться, – повернул он бесстрастное, как у восточного божка, лицо к задавшему вопрос приятелю Дизраэли. – Ты женишься вполне своевременно, брак твой окажется по любви и будет вполне счастливым. Можешь считать, что впереди тебя ждет щедрая удача: жена твоя будет красива и богата, дети здоровы и почтительны. Жена переживет тебя, но замуж больше не выйдет, посвятив себя семье и вашему Богу. Так что все обстоит хорошо.
– Уфф… – Приятель Бенджамина промокнул вспотевший лоб платком и облегченно перевел дух.
– Теперь ты! – Длинный тонкий мундштук трубки азиатского мага показал на будущего известного политика. – Ты оказался очень скуп и не захотел заплатить! Значит, ты не веришь в то, что предначертано самим небом? Но судьба сама заставит тебя заплатить за неверие. Вот твоя плата: ты навсегда останешься холостым!
– Зачем же так сурово? – всполошился осчастливленный хорошим предсказанием приятель будущего премьера. – Я отдал за него положенную плату.
– Дин хао! Очень хорошо. – Загадочный китаец снова желчно усмехнулся и небрежно отмахнулся рукавом длинного халата. – Значит, он не только очень скуп, но и весьма расчетлив? Ладно, так и быть, пусть все-таки женится, но это произойдет поздно, в зрелом возрасте и исключительно по расчету. И брак останется бездетным!
