Маргарита де Валуа - Маргарита де Валуа. Мемуары. Избранные письма. Документы

Она родилась в королевской резиденции – замке Сен-Жермен-ан-Ле 14 мая 1553 года – и являлась седьмым ребенком в семье Генриха II и Екатерины Медичи. Трое ее старших братьев стали последними королями рода Валуа, поскольку не оставили законного потомства – Франциск II (1559-1560), Карл IX (1560-1574) и Генрих III (1574-1589). Четвертый брат, Луи де Валуа, умер в детском возрасте. Наконец, две старшие сестры – Елизавета и Клотильда де Валуа – стали, соответственно, в замужестве королевой Испании и герцогиней Лотарингской.

Генрих де Бурбон, сын первого принца крови Антуана де Бурбона, герцога Вандомского, потомка Людовика IX Святого, и королевы Наварры Жанны д’Альбре, единственной дочери Маргариты Наваррской-писательницы, появился на свет в один год с Маргаритой – в 1553 году, 13 декабря. А уже в марте 1557 года дети были обручены по предложению Генриха II. В письме к своей сестре герцогине Неверской Антуан де Бурбон писал: «Я хотел бы... рассказать Вам о чести и милости, оказанной мне королем и заключающейся в соглашении между нами о браке Мадам Маргариты, его дочери, с моим старшим сыном» [38]. Французский король продолжал политику своих предшественников по установлению тесных семейных уз между французским и наваррским королевскими домами, дабы обеспечить максимальную лояльность последнего и превратить королей Наварры в вассальных князей. Рождение Генриха де Бурбона не могло не вызвать беспокойства у царствующего дома Валуа, поскольку принц Наваррский соединял в своем лице старшие ветви фамилии Бурбонов и дома королей Наварры д’Альбре, к тому же в его жилах также текла кровь Валуа, поэтому Генрих II рассчитывал посредством организации брака принца с Маргаритой превратить его в покорного слугу короны. Предполагались переезд Генриха де Бурбона на постоянное жительство в Париж и воспитание его при дворе [39].

Однако последующие события, связанные с трагической смертью Генриха II на турнире, безуспешным для Франции окончанием Итальянских войн (1559), смещением акцентов внешней политики страны в сторону сближения с Испанией и быстрым распространением кальвинизма, надолго отодвинули идею «наваррского брака». Две непримиримые политические соперницы – регентша при малолетнем Карле IX Екатерина Медичи и королева Наваррская [190] Жанна д’Альбре (овдовевшая в 1562 году) – предпочли вообще не вспоминать об обручении, тем более что страна была фактически накануне внутреннего религиозного конфликта и разделения на католический и протестантский лагеря. Этот конфликт и начался в 1559 году, когда ослабевшее центральное правительство оказалось не в состоянии контролировать восстание умов королевства. Религиозный конфликт сразу же превратился в религиозно-политический, гражданский и вооруженный одновременно, став отражением большого социального кризиса во французском обществе эпохи позднего Ренессанса. Началась эпоха Гражданских, или Религиозных, войн во Франции (1559-1598), которая продлилась почти сорок лет, поставив страну на грань национальной катастрофы.

Королевская семья во главе с итальянкой Екатериной Медичи, обремененной несколькими малолетними детьми, оказалась в крайне трудной ситуации, поскольку разные аристократические кланы стремились воспользоваться неопытностью и юностью ее сыновей и оспорить ее права регентши-иностранки. Генриху IV приписывают следующие слова, сказанные им по поводу Екатерины спустя много лет после ее смерти: «Помилуйте, ну что могла сделать эта бедная женщина, когда у нее умер муж и она осталась с пятью маленькими детьми на руках, а два великих семейства Франции – наше [Бурбоны] и Гизы – задумали овладеть короной? Не пришлось ли ей поэтому то и дело менять маски, чтобы провести и тех, и других, сохраняя, что ей и удалось, пока суд да дело, своих детей, которые, следуя один за другим, правили под мудрым руководством столь умной дамы? Меня удивляет, как она не натворила чего похуже!» [40].

Первые воспоминания Маргариты, по-видимому, датируются 1558-1559 годами, когда она передает свой разговор с отцом. Однако пышные летние празднества 1559 года, посвященные бракосочетанию ее старшей сестры Елизаветы с испанским королем Филиппом и ее тетки Маргариты с Савойским герцогом, она уже упускает из внимания. Дело в том, что младшие королевские дети (Маргарита и будущий Франсуа Алансонский) мало привлекались к праздникам по причине малолетства (им было 6 и 5 лет соответственно) и находились в Лувре или Сен-Жермене со своими воспитателями. [191]

Неожиданно овдовев, но успев выдать свою старшую дочь Елизавету Французскую замуж за Филиппа II Испанского, Екатерина Медичи решила закрепить этот альянс браком своей младшей дочери Маргариты и ее сверстника – короля Португалии Себастьяна, за которого правили его происпански настроенные родственники – бабка Екатерина Австрийская, тетка Филиппа II, и дядя кардинал Энрике. Как показывают письма французского посла в Португалии Жана Нико [41] Екатерине Медичи, брачные предложения португальскому двору им были представлены уже в августе 1559 года [42]. Учитывая, что кончина Генриха II наступила 10 июля, невольно возникает предположение, что переговоры или консультации обоих дворов на эту тему начались раньше, возможно, со времени прибытия посла в Лиссабон в мае 1559 года. Нико информировал королеву-мать, что «Себастьян хорош собой» и что «в Португалии все желают этого брака» [43]. Однако уже в письме Карлу IX от 5 ноября обеспокоенный посол сообщил, что испанский король явно противодействует усилиям французского дипломата, предлагая в качестве жены Себастьяна свою дочь [44].

Судя по всему, Екатерину Медичи португальский союз интересовал с двух точек зрения. С одной стороны, королева-мать в условиях начавшихся потрясений во Франции пыталась максимально обезопасить себя и ослабевшую королевскую власть от внешних посягательств со стороны могущественного Австрийского дома и его союзников, с другой – питала полумифические надежды на корону Португалии, на которую могла претендовать как отдаленная родственница правящего там дома. Маргарита могла усилить ее претензии и при благоприятных обстоятельствах помочь обрести еще один трон для Валуа [45]. [192]

Приняв во внимание подробнейшие отчеты Жана Нико и позицию испанского короля, Екатерина решила действовать на два фронта. Только этим можно объяснить то, что французский посол в Мадриде епископ Лиможский (кстати, при полном согласовании с Нико, что показывает переписка обоих дипломатов) весной 1560 года начал разговор о возможности обручения Маргариты и сына Филиппа II от первого брака – дона Карлоса [46]. Испанский король, со своей стороны, не нуждался в более тесном союзе с Францией, продолжая считать ее своим главным противником и желая ее всяческого ослабления, поэтому представил в Париж весьма уклончивые ответы, которые расценили как отказ. Поэтому, если сюжет о браке с доном Карлосом исчезает из переписки Екатерины Медичи, то португальский вариант продолжает усиленно разрабатываться. Так, 17 августа 1561 года Нико докладывает, что при португальском дворе только и говорят о возможном бракосочетании Себастьяна и Маргариты, «портрет которой всем весьма понравился». Вместе с тем посол пишет о том, что сама королевская семья в лице матери короля и одновременно сестры Филиппа II Хуаны Австрийской (проживавшей постоянно в Испании), равно как его бабки и дяди, ратует за брачный союз с представительницей семьи Габсбургов [47].