Письма. Документы. Воспоминания - Исаак Ильич Левитан
Покорнейше прошу выдать свидетельство временное, до получения диплома, в том, что я окончил курс наук 1883 и получил серебряную малую медаль 1881–1882 гг.9 за этюд и малую серебр[яную] ме[даль] за рисунок в 1880–1881 гг.
24 сентября 1885 г.
И. Левитан
[Резолюция карандашом:
По справке выдать свидетельство].
По доверию получил Г. Иванов
25 сентября 1885 г.
КОПИЯ
СВИДЕТЕЛЬСТВО
Сентября 24 [18]85
Дано Исааку Эльяшевичу Левитану в том, что он состоял в числе учеников училища живописи, ваяния и зодчества московского художественного общества; а в 1882/83 году окончил курс наук в училище, в 1880/81 г. [ошибка в дате, удостоен в 1877] удостоен малой серебряной медали за этюд масляными красками и в 1881/82 г. удостоен малой серебряной медали за рисунок с натуры, что удостоверяется подписью с приложением казенной печати.
Инспектор училища
Секретарь Совета Лев Жемчужников
2. А.П. ЧЕХОВУ
[Максимовка][19 мая 1885]
Милейший медик!
Будьте добры, попросите у Марьи Владимировны[26] какую-нибудь книгу для меня, но, конечно, «юридическую». Вы понимаете, что я думаю этим – нечто литературно-вокальное и абсолютное.
Помяли?
Получили ли вальдшнепа?
1) Здоровы ли все?
2) Как рыба?
3) Каково миросозерцание?
4) Сколько строчек?
Затем имею честь и т. д. Жду вас к себе.
<…>
Пишу на обрывке бумаги за неимением другой, а не по неуважению к Вам. Пред Вами я преклоняюсь и играю отступление.
3. А.П. ЧЕХОВУ
Москва
23 июня 1885
Дорогой Антон Павлович!
Москва – ад, а люди в ней – черти!!! Лежу в постели пятый день. У меня катаральная лихорадка, по определению доктора Королевича (не Бовы), которая обещает продержать меня в постели еще неделю или две. Вообще, мне нескоро удастся урваться к Вам, и об этом я страшно горюю. Напишите мне, здоровы ли все у Вас и как Вы поживаете в Вашем милом Бабкине?
Просьба моя к Вам: если можно, возьмите Весту[27] к себе (она собака смирная) и держите ее у себя – я буду гораздо покойнее. Нельзя ли, голубчик, это сделать? Вы много меня обяжете. Прилагаю два руб[ля], которые покорнейше прошу передать моей хозяйке.
Душевный поклон всем бабкинским жителям. Скажите им, что я не дождусь минуты увидеть опять это поэтичное Бабкино; об нем все мои мечты.
Крепко жму Вашу руку.
Преданный Вам
И. Левитан
Р. S. Не пишу Вам сам письмо, так как я чрезвычайно слаб.
Пишите мне по следующему адресу: Пречистенка, дом Лихачева, меблированные комнаты, № 14.
4. Н.П., А.П. и М.П. ЧЕХОВЫМ
[Москва][июль 1885]
Дорогой Николай Павл[ович]!
Как я обрадовался, узнав, чт[о] Вы в Бабкине. – Вам это нео[бходимо] [?], поработать усердн[ей] и поправи[ть] свою неврал[гию], пользуйте[сь]! Относительн[о] работы – вот в чем дело: цена на декорац[ии] ниже то[й], какую мы получали, приним[ая] помощников на свой счет[?] и даже рабочих для мастерской3. И потому Вы видите, что тако[й] дорогой помощник, как Вы, мн[е] недоступен, хотя это было бы черт знает как хорошо!
Пишите, что сделал[и], что дум[аете] сделать, вообще поподроб[ней]. Не забудьте написать относите[льно]. Вы знаете чего…
Весь ваш И.Л.
Поклон всем бабкин[ским] [?]
Р. S. Впрочем, я постара[юсь], чтоб Вам Мамонтов дал самост[оятельную] работу. Это будет для Вас выгодн[ей].
[А.П. ЧЕХОВУ]
В ответ на Вашу бесконечную доброту (?) посылаю Вам мою глубок[ую] благодарность. Коробов[28] был у меня, но уже застал меня почти здоровым, я даже работал. Теперь осталась от болезни только маленька[я] слабость.
Но, во всяком случае, ехать теперь в дерев[ню] бессмыслица: это отравить себя – Москва покаж[ется] в тысячу раз гаже, чем теперь, а я уже немного привык к ней. А в деревню хочется ужасно, невыразимо! Иван Гаврилов[29] врет это[?] так последователь[но], даже не в отменном состоянии духа. Но что над Бабкин[ым] носятся крокод[илы], в этом я вижу многое… и очень многое… Потом позвольте Вам сказать, что я не негодяй, не скотина и пр., а филантроп, пожалуй[?], и все же в дерев[ню] я не поеду <…>
В Москве я пробуду еще недели полторы или две, если выдержу, конечно, а я в этом сомневаюсь; но, во всяком случае, я скоро увижу бабки[нских] милых жителей и, между прочим, Вашу гнусную физиономию. Напишите, здоров[ы] ли у Ва[с] все, как живете, поподробнее; зд[есь] так скучно, одиноко.
Пишите!
Ваш И. Леви[тан]
[М.П. ЧЕХОВУ][30]
Миле[йший] регистратор!
Как я Вам благодарен, это слова[ми] передать нель[зя], эт[о] можно толь[ко] чувст[вов]ать. Скажите, дорогой, Палагеe[?][31], чтоб она не очень усердствова[ла] и не корми[ла] бы мо[ю] Весту, а [то] она не будет годна для охоты, а в этом одно из предстоящих блажен[ств].
Сердечный покло[н] сестре[32], Ивану[33], Марье Влади[мировне], Вла[димиру] Пе[тровичу][34] Ам.[?] С., вообще всем[?]
Креп[ко] жму Ва[шу] ру[ку].
Преда[нный] В[ам] И.Л.
Р. S. Пишит[е], а то скучно!
Простит[е], что пишу неразборчиво, у мен[я] рука дрожит.
Последний из[?] фундуклеев.
1886
Материальное положение Левитана оставалось крайне затруднительным.
5. НЕИЗВЕСТНОМУ
[Москва]
[2 марта 1886]
…Извини, что я так долго не присылаю денег; тому причиной страшное безденежье, безденежье до того, что я как-то не обедал кряду три дня. Думаю скоро иметь деньги; тогда, конечно, отдам.
Весной, на заработанные благодаря работе над декорациями к мамонтовским операм деньги, он отправился в Крым писать этюды. Во время поездки он написал около 60 холстов, которые позже экспонировал на выставке МОЛХ (их продажа с выставки улучшила его финансовую ситуацию). Кроме того, эти этюды привлекли внимание прессы и зрителей, и имя Левитана укрепило свои позиции на художественной сцене.
6. А.П. ЧЕХОВУ
Ялта
24 мар[та] [1886]
Дорогой Антон Павлович, черт возьми, как хорошо здесь! Представьте себе теперь яркую зелень, голубое небо, да еще какое небо! Вчера вечером я взобрался на скалу и с вершины взглянул на море, и знаете ли что, – я заплакал, и заплакал навзрыд; вот где вечная красота и вот где человек чувствует свое полнейшее ничтожество! Да что значат слова, – это надо самому видеть, чтоб понять! Чувствую себя превосходно, как давно не чувствовал, и работается хорошо (уже написал семь этюдов и очень милых),
