Добрые слова на память - Михаил Константинович Зарубин
Помнишь кафешку на Комсомольской площади, где я просвещал тебя по истории Путиловского завода? И того пожилого дяденьку, который поставил меня на место? До сих пор неловко. Это был один из тех многочисленных уроков, которые сопровождают человека всю жизнь, и наше дело — хорошенько усвоить их.
Собственно, ничего зазорного в том, что я был знаком с историей Путиловского завода весьма поверхностно, нет. Человек не может все знать. Но дело осложнялось тем, что речь то шла о моем родном заводе, который я строил и реконструировал в течении многих лет! Вот это было непростительно. Такой вывод я сделал, такой приговор себе вынес.
Этот пробел нужно было ликвидировать, и как можно быстрее. Первое, что я сделал — отправился в музей Кировско-Путиловского завода, где почерпнул первые, основные сведения. Хочу поделиться ими с тобой. Ты журналист, возможно, тебя все это заинтересует, и я не зря сотрясаю воздух. Заинтересует — пользуйся, дарю тебе эту информацию. Да и сам я покрепче запомню все, что узнал в процессе самообучения. Итак…
Завод был основан по Указу Императора Павла I от 28 февраля 1801 года. В этом документе повелевалось перенести Кронштадский чугунолитейный завод в Санкт-Петербург. Кому именно повелевал, и почему завод оказался в теперешнем месте, а не в другом, я долго не мог узнать. И все-таки узнал, кто был подлинным основателем Кировско-Путиловского завода, и не только его. Помнишь, как я спорил в кафе, утверждая, что первым директором завода был Путилов, и никто другой? Мой оппонент оказался прав. Первым директором и основателем завода был Карл Карлович Гаскойн. Его жизнь — приключенческий роман. Он родился в семье капитана британской армии, получил блестящее инженерное образование. Был одним из ведущих промышленников Великобритании, возглавив металлургический завод Кэррон в Шотланлии, на котором выпускались самые совершенные по тому времени пушки. По заказу российского правительства Гаскойн начал поставку для российского флота большой партии орудий нового типа, а также паровых машин и современных станков. Все это было расценено бдительным английским правительством как утечка технической информации и разглашение государственной тайны.
Избегая судебного преследования, Карл Карлович покинул Англию, по теперешним понятиям — бежал, и по рекомендации адмирала С. Грейга был приглашен в Россию. С. Грейг — еще один человек, сделавший невероятно много для России. Герой Чесмы и Готланда, он был выходцем из Шотландии. 14 лет служил на английском флоте, где получил хорошую морскую практику, побывал более чем в 20 портах Европы и Северной Африки, в период Семилетней войны прошел закалку в морских боях. Русский посол в Англии граф Воронцов, вербовавший британских офицеров на русскую службу, склонил 29-летнего лейтенанта английского флота связать свою дальнейшую судьбу с Россией, и с разрешения короля Георга III Грейг перешел на русскую службу капитаном 1-го ранга. В русском флоте он был записан как «Самуил Грейг», хотя сам он подписывался в русских документах «Самуель Грейк». Командовал кораблем «Св. Дмитрий Ростовский» в эскадре адмирала А. И. Полянского, фрегатом «Св. Сергий», вновь построенным кораблем «Три Иерарха». Он оснащал суда по-своему, сделав их образцом для последующих кораблей и фрегатов. На основе его предложений были разработаны и введены новые правила парусного вооружения русских кораблей. Грейг был участником первой архипелагской эскадры адмирала Г. А. Спиридова, которая направилась на запад, в первый дальний поход русского флота. Грейг, произведенный в капитаны бригадирского ранга, шел командиром «Трех Иерархов» и привел к цели отряд отставших кораблей, задержавшихся в Англии на ремонте. Спиридов отправил к Ливорно отряд под командованием Грейга, в который вошел корабль «Три Иерарха», фрегат «Надежда благополучия», и пакетбот «Почталион». В Ливорно ждал назначенный командующим флотом А. Г. Орлов. Орлову понравился молодой офицер, и он сделал его своим советником.
Неудачи на суше и сведения о появлении крупного турецкого флота вынудили русское командование оставить занятый Наварин. Орлов решил найти и истребить неприятельский флот, чтобы блокировать Дарданеллы. Грейг, посланный в разведку, обнаружил неприятеля: турецкая эскадра состояла из 16 линейных кораблей, 6 фрегатов, 60 меныших и вспомогательных судов, которые командующий турецкой эскадрой Гассан Гази-бей построил в Хиосском проливе двумя линиями, примкнув левым флангом к островку, а правым к отмели у Чесмы. Русские располагали только 9 линейными и 1 бомбардирским кораблями, не считая более мелких судов. Против 300 русских пушек турки имели 700. Несмотря на превосходство противника, А. Г. Орлов решил атаковать. Он собрал на флагманском корабле Спиридова, Эльфинстона и Грейга на совет. Решение их вылилось в диспозицию, подготовленную С. К. Грейгом. Корабли должны были двигаться кильватерной колонной с дистанцией не более 90 метров, сближаться с противником до пистолетного выстрела и проходить вдоль турецкой линии, стреляя в нее из орудий в упор. При легком ветре эскадра выстроилась в боевую линию и пошла на противника. Корабль Грейга с графом Орловым располагался в центре. Он встал на якорь вблизи неприятеля и открыл огонь по 100-пушечному кораблю капудан-паши из орудий, ружей, и даже пистолетов. Под сокрушительным огнем турки в панике хотели бежать и обрубили якорный канат, но забыли шпринг, и флагман «Три Иерарха» расстреливал четверть часа продольным огнем, развернувшийся кормой турецкий корабль.
«Евстафий» в жестоком бою зажег и взял на абордаж неприятельский флагман «Реал-Мустафа», но взорвался от головни, попавшей в крюйт-камеру, за ним взлетел на воздух и «Реал-Мустафа». Горящие обломки осыпали соседние корабли. Немало усилий пришлось приложить Грейгу, чтобы спасти флагманский корабль от пламени. Посланные с «Трех Иерархов» шлюпки поднимали из воды моряков, уцелевших после гибели «Евстафия».
Вскоре после двух взрывов турецкие корабли, обрубив якорные канаты, под парусами устремились в Чесменскую бухту и сгрудились в ее глубине. Военный совет флагманов и командиров принял решение уничтожить турецкий флот с помощью брандеров и артиллерий. В брандеры переоборудовались четыре греческих торговых судна. Командовать операцией предстояло контр-адмиралу Грейгу. В его распоряжение передали, кроме брандеров, корабли «Ростислав», «Европа», «Не тронь меня», «Саратов», фрегаты «Надежда благополучия», «Африка» и бомбардирский корабль «Гром», который должен был довершить разгром пылающего неприятельского флота. После полуночи
