Андрей Васильченко - Сексуальный миф Третьего Рейха
Когда Грубер говорил о сексуальной гигиене, собственно половые отношения между женщиной и мужчиной были для него вторичным явлением. Они были лишь предпосылкой для «наследственного здоровья нации», которое должно было предполагать последовательную селекцию. В этом вопросе он опирался на результаты, полученные при селекции животных: «Если бы вы занимались отборным скрещиванием в той же самой кропотливой манере, то могли бы за несколько поколений достигнуть поразительных результатов. Новые люди превзошли бы всех своих предшественников и по красоте, и по силе, и по результативности. Человечество как раз очень страдает оттого, что рождается слишком много глупых, слабых, примитивных, антиобщественно настроенных особей, и очень немного производится на свет умных, талантливых, сильных, трудолюбивых, добросовестных и патриотически-настроенных людей». Здесь консервативно-культурный пессимизм, популярный в те годы, был помножен на медицинскую точку зрения, позаимствованную из социал-дарвинизма. Сам же социал-дарвинизм начинал находить все большее признание среди сторонников расовой гигиены и евгеники, выливаясь во все более радикальные формы.
Культурный пессимизм в Германии конца 20-х – начала 30-х годов был не просто широко распространен, он являлся повсеместным настроением немцев. Для них крушение старых культурных устоев должно было вылиться в новое «вавилонское столпотворение». В феврале 1930 года немецкий Красный Крест пригласил Августа Майера, специалиста по гинекологии, сделать особый доклад. Сам Майер с 1917 года заведовал женской клиникой при Тюбингском университете, считаясь крупнейшим экспертом в своей области знаний. Цель его жизни сводилась к изучению физических, наследственных, умственных и социальных аспектов гинекологии. Сама лекция, прочитанная в Красном Кресте, называлась «Восприятие современной сексуальной этики». В целом она была посвящена нападкам на либеральную модель воспитания детей и новые функции, которые стали получать женщины в обществе. Майер решительно отвергал предложенную фон Грубером схему сексуального образования молодежи. Он полагал, что новомодное половое воспитание зашло слишком далеко. Он считал его абсурдным, называя книгу фон Грубера «Евангелием от плоти». Он предполагал, что результатом такого воспитания станет не облагораживание, а разрушение человека. Майер полагал, что молодежь, прикрываясь сексуальным самообразованием, стремится вовсе не к самосовершенствованию, а к отрицанию моральных устоев общества, что в итоге приводит к распространению венерических болезней.
Не менее резко Майер нападал на феминисток. Хотя он и попытался более полно показать причины возникновения этого движения: «Неприятие двойных стандартов среднего класса побудило женщин бороться за равные права». Но исследователя не устраивало, что равные права привели к пропаганде свободной любви и отрицанию института брака. И тут он вставал на позиции фон Грубера – чувства каждой истинной женщины он сводил исключительно к материнскому инстинкту. По его мнению, естественные законы природы сами диктовали мораль. Именно поэтому контрацепция была противоестественной. Она была насилием над природой женщины. Материнская функция должна была стать главной и чуть ли не единственной функцией женщины в обществе.
Многие сторонники патриархальных взглядов видели корень всего социального зла в Веймарской республике. Именно она предоставила женщине политические права, сделав ее равной мужчине, что противоречило ее естественной функции матери и хранительницы очага. Сторонники демократических преобразований, говоря о свободе, на самом деле пропагандировали разложение общества. Результат этой общественной дегенерации был особенно хорошо заметен в крупных городах, где дети утратили почтение к родителям и покидали отчий дом в очень юном возрасте. Исчезла семейная сплоченность. Молодые женщины вели себя фривольно с молодыми людьми, а юные девушки буквально охотились за мужьями. Неудивительно, говорили критики существующей системы, что проституция превратилась почти в новую экономическую отрасль, полиция явно не справлялась. Впрочем, стоит отметить, что еще до начала Первой мировой войны в Берлине насчитывалось около 20 тысяч особ легкого поведения. Венерические заболевания рисковали превратиться в эпидемию, а гомосексуалистов можно было встретить в общественных уборных, мужских клубах, молодежных организациях.
Эта тревожная ситуация была неким обвинительным актом ненавистной для многих Веймарской республике. Вся вина за упадок в обществе возлагалсь на новую государственную систему. Берлин был заклеймен как греховная Гоморра вырождавшейся цивилизации. Тем временем новоявленная элита закатывала экстравагантные банкеты и вечеринки, которые вызвали глубокое возмущение у нищих народных масс. Культура постепенно умирала. Театр превратился в храм необузданной чувственности. Мюзик-холлы потворствовали бесстыдной жажде развлечений. Литература была во власти упадка, непристойности и псевдоискушенности. Искусство стало демонстрировать наиболее отвратительные и отталкивающие проявления жизни. Современная музыка была варварской. Истинное классическое немецкое наследие, все, что было красивым, правильным и прекрасным, напрочь отбрасывалось. Рецепт от всех этих бед был простым: «Веймарская система была виновата во всем. Демократия привела к культурному упадку и моральному разложению. Ее надо было устранить».
Глава 1. «Я дал вам мужчину»
Среди многих представителей возмущенных и оскорбленных мелких бюргеров был слесарь Антон Дрекслер. Он вместе с несколькими десятками своих сторонников создал «Немецкую рабочую партию». Это высокопарное название организации могло ввести в заблуждение. Членами этой партии были в основном мастера мюнхенского железнодорожного депо, мелкие торговцы, служащие, преподаватели и демобилизованные солдаты, только что вернувшиеся с фронта. Набор политических требований «Немецкой рабочей партии» был достаточно традиционным для немецкого национализма – борьба против коммунистов и жидомасонов. Определение немецкого рабочего, данное А. Дрекслером, было во многом комическим: «Тот, кто физически или умственно трудится на благо родины, является рабочим, а стало быть, должен вступать в „Немецкую рабочую партию“. В деятельности этой группировки эмоции брали верх над глубоким анализом, риторическая бессмыслица заменяла ясные политические цели. В сентябре 1919 года в эту организацию вступил бывший фронтовик Адольф Гитлер, которому буквально за несколько лет удалось превратить мелкую политическую организацию, ютившуюся в мюнхенских пивнушках, в мощное националистическое движение, получившее название Национал-социалистической рабочей партии Германии.
