Вильгельм Липпих - Беглый огонь! Записки немецкого артиллериста 1940-1945

Мой отец, родившийся в 1892 году, был вторым сыном в семье Люббеке, где всего было девять детей — его старший брат и семь младших сестер. Семья с 1700-х годов жила на большой ферме с земельным наделом в тысячу акров. Она была расположена в деревне Хаген, являвшейся частью городка Люнебурга. Поскольку тогдашнее право первородства требовало, чтобы семейное имущество доставалось после смерти отца старшему сыну, отец покинул Хаген, чтобы приобрести профессию управляющего несколькими большими фермами на севере Германии.

Во время Первой мировой войны 1914–1918 годов мой отец был призван на службу в кавалерийский полк, точнее 16-й ганноверский драгунский полк, дислоцировавшийся в Люнебурге. Моя мать, так же как и все остальные немецкие женщины, участвовала в подготовке рождественских подарков, предназначавшихся для действующих военных частей. Получив от нее подарок, отец написал ей письмо. Так между ними завязалась переписка, которая затем переросла в брак.

В конце 1917 года отец был ранен в ногу и комиссован. Хотя ранение заставило его носить особую обувь до конца жизни, отец скоро поправился и вернулся к работе управляющего крупной фермой с парой тысяч квадратных километров земли в Дромфельде, близ города Геттингена, что в центральной Германии. Отец порекомендовал своему нанимателю взять на работу мою будущую мать, чтобы та вела хозяйство, это давало ему возможность получше познакомиться с ней.

Несмотря на то что знакомство моих родителей носило уникальный характер, в ту пору было обычным явлением отправлять молодых женщин, выросших на небольших фермах, на пару лет поработать на более крупных крестьянских подворьях. Кроме приобретения умений вести домашнее хозяйство, они получали возможность познакомиться с молодыми мужчинами из других мест.

Приехав на работу в Дромфельд, мать впервые увидела отца, которого до этого знала лишь по переписке. Между ними вспыхнула любовь, и примерно через полгода они обручились.

В октябре 1919 года состоялась свадьба, после которой мои родители перебрались в Пюгген, на ферму Шульцев/Маттисов. Поскольку старший брат матери погиб в годы Первой мировой войны, ферма должна была достаться ей как старшей наследнице. Поскольку отец был профессиональным управляющим, моя бабушка тут же позволила ему взять руководство фермой в свои руки.

Раньше отец занимался земельными наделами большего размера, и поэтому ему было трудно приспособиться к работе в таком небольшом крестьянском хозяйстве, как наше. Хотя в те годы считалось обычным делом, когда хозяева работали на полях вместе с батраками, отец был не приучен к такому виду труда, несмотря на то что был физически крепким мужчиной.

Ему было нелегко привыкать к жизни на новом месте, однако он отличался хорошими организаторскими способностями. Кроме того, он имел возможность управлять фермой так, как считал нужным, без постороннего вмешательства. Решения он обычно принимал вместе с моим дедом, и у них сложились замечательные отношения. Кроме того, отец отлично ладил с соседями и, когда мог, всегда помогал им. Тем не менее характер у него был непростой, он неизменно старался поступать независимо.

Поскольку я родился 17 июня 1920 года, через восемь с половиной месяцев после свадьбы моих родителей, родственники отца всегда добродушно подшучивали над моим слегка преждевременным появлением на свет. Будучи первым ребенком в семье, я получил то же имя, что и отец, меня назвали Вильгельмом. После меня родились Иоахим и Элизабет, мои брат и сестра, умершие в младенчестве.

Мои младшие братья-близнецы Отто и Ганс родились через пять лет после меня, за ними — в 1928 году — мой брат Герман. Сестра Марлен появилась на свет в 1930 году. После рождения в 1934 году моей младшей сестры Кристы родители решили больше не заводить детей.

Абсолютной неожиданностью стал факт, что в 1937 году мать забеременела снова и дала жизнь самой младшей моей сестре, Маргарите. Я был смущен и рассержен. Мне было уже семнадцать лет, и я уже начал встречаться с девушками. Даже после того как меня сделали крестным отцом малышки Маргариты, мне все же было трудно смириться с тем, что моя мать все еще способна к деторождению.

В нашей семье я и мои шестеро братьев и сестер были близки с матерью, которая с нежностью относилась ко всем нам. В отличие от отца она верила в бога и каждый день находила время для чтения Библии и молитв. У нее был прекрасный характер, и в деревне все любили ее. Она отличалась добросовестностью и целеустремленностью, кротостью и скромностью. Несмотря на то что больше времени проводила с нами мать, чем отец, наши родители научили нас трудолюбию и самостоятельности.

Хотя о детстве, проведенном в Пюггене, у меня остались самые приятные воспоминания, наша жизнь на ферме была далеко не легкой. Почти все свободное после школьных занятий время приходилось трудиться. Когда наступал сезон уборки урожая, мы были вынуждены работать даже в выходные, с шести утра и до позднего вечера, с коротким перерывом на обед.

Поскольку у нас не было ни тракторов, ни машин, ни какой-то другой сельскохозяйственной техники, нам приходилось полагаться лишь на силу собственных рук и наших восемь лошадей. Обычно мы нанимали двух-трех работников для работы на полях или ухода за домашним скотом. Осенью отцу требовалось больше помощников, и он обращался за помощью к соседям, и при сборе урожая пшеницы, ржи, ячменя, картофеля и свеклы вместе с нами трудились еще пять — десять человек.

Если собирать свеклу мы могли вручную, то для того, чтобы собрать урожай пшеницы, ржи и ячменя, приходилось нанимать жатку. У матери тоже хватало забот на кухне, потому что в дни страды ей приходилось кормить не менее пятнадцати голодных работников. В пищу употреблялось то, что мы собирали на наших полях и в садах. Два раза в месяц дом наполнялся упоительным ароматом хлеба, который выпекался в кухонной печи. Мать обычно раскаляла печь и ставила в нее с десяток огромных лепешек ржаного теста. В итоге получались караваи хлеба весом до двух с половиной килограммов каждый. Хватало хлеба ненадолго, потому что на ферме было много голодных ртов.

Хотя домашний скот выращивался главным образом на продажу, часть мяса мы оставляли себе. Раз в год наша семья для своих нужд закалывала теленка, а также три-четыре раза в год — несколько свиней из 100–200 голов, обычно находившихся в свинарнике.

Поскольку холодильников у нас не было, мы делали из мяса колбасу, бекон или солонину.

На лугах, окружавших нашу деревню, мы пасли 15–20 коров. Часть принадлежавших нам пастбищ была огорожена. На пастбищах без ограды за коровами приходилось следить, иначе они могли зайти на соседскую землю. Когда мне исполнилось десять лет, я начал пасти коров. Занятие казалось мне несложным, неутомительным. Несмотря на то что роль пастуха мне не нравилась, это было лучше, чем выгребать навоз из коровника.