Инчик-Сахалинчик - Инна Ивановна Фидянина-Зубкова
–Ростов-на-Дону, Саратов на Волге. Я тебя не догоню, у тебя ноги долги!
Деды зашушукались:
– Вот чё болезная ревёт, можа, у ей токсикоз?
– Варикоз! – вытянули бабки свои больные ноги.
А мужичок на костылях пшикнул на нездоровое детское пение, да и говорит:
– Заткнись, девка! Не так петь надо, вот послушай, послушай, – и жалобно затянул: – Сахалин (вторые Сочи), солнце греет, но не очень, выполняем план по водке, недодали по селёдке…
Деды и бабки одобрительно закивали:
– Да, да, внучка, иди учи эту песню. Она на наши ухи привычнее.
Обзывалки
– Зубчиха, беги сюда!
– Зубчиха, уходи!
– Зубчиха!
Так дразнили меня ребята во дворе. Очень обидно. Достало! Иду к матери:
– Отец у нас плохой, фамилия его меня никак не устраивает, давай нашего папку на другого папку поменяем.
– На кого, доня?
– На Петрова, Иванова, Васечкина… Не знаю!
– Так-так, что там у вас с отцом случилось, рассказывай.
– Ничего. Соплежуи во дворе задолбали. Зубчиха я им, видите ли. Как будто у меня имени нету! Ну давай хоть на твою девичью фамилию всей семьёй перейдём.
– На Горыню что ли? Хочешь чтоб тебя змеем Горынычем звали? Ты ещё в дочки к тёте Нине Каргаполовой попросись, будешь старой Каргой. Или к Бургановым, знаешь как их Ирку дразнят? Бур-бур-бур!
Горько хмыкаю и ухожу, бурча:
– Ну и родители мне достались! А друзья у них – и того хуже.
Кот Васька
У бабы Паши кот, ну, совсем неподъемный! Еле-еле запихиваю его в авоську и тяну по двору. А авоська – это почти рыболовная сетка в виде сумки. Представьте каково там коту живётся! Бабка как увидела такое зверство, плюнула и пошла по своим делам. Но моя мать не осталась столь равнодушна к деяниям дочурки, она руки в бок и попёрла на рыбачку-неудачку:
– Ты что, живодерка, удумала?
– В магазин иду.
– А до твоих мозгов ни капельки не доходит, что ты животину мучаешь?
– Чего ему будет то?
Мать подумала и смягчилась:
– И правда, чего ему будет? А ты его в зоомагазин или сдашь в мясной отдел?
Я не поняв в чём разница, смело отвечаю:
– В мясной отдел!
– А не жалко котика? Он же тебя вынянчил у деда печке, песни тебе маленькой пел, байки рассказывал.
Пожимаю плечами:
– Да что ему будет то? Мясом накормлю и выпущу.
Мать, наконец, начинает соображать, что ей надо было поступить, как мудрая баба Паша: плюнуть и пойти дальше по своим делам. Но я и не думала униматься, тереблю родительницу за подол:
– Мам, а коты бывают придурочные?
– Не придурочные, а придурошные. Вернее, пишется «придурочные», а читается «придурошные».
Тут бабка грозно так с грядки встала, она нас слушать устала:
– Хватит, заткнулись оба! Котищи бывают только умные да дурные, а вы оба тупые!
Мать со страху чуть не упала: сегодня бабушка злая! А кот мяукнул из авоськи, жалобно так: «Ну, тетки!»
Капустные дети
Валентина Николаевна склонилась над капустной грядкой. Я долго и внимательно вглядываюсь в капустные раскидистые листья… там маленькие зародыши только-только завязавшихся кочанов:
– Мам, а папа сказал, что вы меня в капусте нашли. Ну смешной, нет? Сказал бы уж, что в корыте у свиньи, я б тогда поверила, корыто то оно большое. А капуста… где ж там ребёнку уместиться? Ребятенок как разляжется, так капуста ваша и поломается, вон она какая хрупкая!
Мать выпрямила спину и удивлённо посмотрела на дочь:
– Тьфу! А знаешь, сколько ты весила, когда мы тебя в капусте нашли?
– Скока? – я строго прищурилась.
– Кило семьсот! Все дети как дети, а ты была в два раза меньше их.
Фыркаю и иду в дом. Нахожу кошку Марыську и волоку ее в огород.
– На, смотри что будет с твоей капустой, если полтора килограмма на капусту положить, – я с силой укладываю животное на капусту.
Ещё не успевший завязаться, драгоценный, выросший в почти северных условиях, кочан ломается. Мать ещё раз распрямляется, переводит дыхание, считает до десяти и только потом начинает орать:
– Ах ты, поганка! Твоя кошара весила полтора килограмма год назад! А сейчас в ней не меньше трёх!
– Не меньше трёх, значит. А сколько весит нормальный ребёнок?
Мать чуть не плача:
– Не меньше трёх.
– Вот и не врите нормальным детям, что вы их в капусте нашли. А то повадились: Ирку в капусте нашли, Толика в капусте, Оксанку в капусте. Ишь, мы прям все капустные у вас! Хоть бери и щи из нас вари.
– Забирай листья, которые поломала и иди вари из них щи. И это…
– Чо?
– А вот как сваришь, так и поймёшь, что уварила именно ту капусту, в которой мы тебя нашли.
– Как это?
– Иди, иди, разумная ты наша! Тоже мне тут, нашлась…
Колодезь
Барак – одно или двухэтажное многоквартирное деревянное здание. Постройки могут иметь разную планировку: от общежитий до отдельных квартир. Моя семья долго жила в бараке, пока не переехала в частный дом – в дом барак. Объясняю. Люди настолько прониклись барачной жизнью, что даже свои частные дома повадились строить на двух-трёх хозяев. В таком домишке выросла и я: одна половина принадлежала моим родителям, а вторая моим дедушке с бабушкой. Дверей, соединяющих обе половины дома, не было, и чтобы прийти к старым Зубковым в гости, нужно обойти подворье кругом. Даже наши огороды имели глухой забор – наследство от старых хозяев. Кстати, этот забор очень сильно повлиял на психику деда Вавила – за ним он прятался от внуков. И гонял нас, если мы перелазили через забор и обрывали его крыжовник. Плохой дед, плохой!
Но баба Паша другая, подобрее. Внуки так и шныряли, так и шныряли к ней лакомиться пирожками.
А ещё… У деда Зубкова такая же летняя кухня, как и у нас, но лучше – выше, с фундаментом, подвалом и деревянными ступеньками. Во дворе у Вавила есть колодец, а у нас – нет. Мой отец за водой ходил к общественному колодцу или на колонку. Дед не давал вычерпывать свою воду до дна. И правильно делал. Молодые Зубки её прямо таки «жрали» – моя мамка очень любила плескаться, стирать, всё отмывать да поливать грядки.
Вот и поперлась я каждый раз вслед за тятькой к общественному колодцу, а тот недалеко, надо лишь огород деда Зубкова обойти и еще одну дачу. А там колодец, поросший зеленым мхом, тропинка, овраг, кусты, деревья и заросли крапивы. Всё как в сказке! Именно тут Иван Вавилович
