Лилия Дубовая - Немцов, Хакамада, Гайдар, Чубайс. Записки пресс-секретаря

Немцов не сильно всем этим увлекался и редко ходил на подобные мероприятия. А так как мне приходилось находиться на рабочем месте до тех пор, пока начальник в поте лица работает, то и я, как правило, была лишена такого удовольствия.

– Ну, не в этот раз, – решила я и отправилась соблазнять секретаря Бориса (нынешнюю жену) Ирину.

– Ирочка, – говорю, – уговори. Очень хочется посмотреть. Два приглашения на двоих, соберем команду из четырех человек и сходим, развеемся и Бориса проветрим, а то сидит в этой Думе как проклятый.

Ирина подумала и отправилась шефа уговаривать. Не уговорила. И не сходили бы мы в кино, и не посмотрели бы сокуровский шедевр, если бы не вмешалась судьба в лице самого Анатолия Борисовича. Ему нужно было с Немцовым пообщаться, а времени для встречи не было. Чубайс тоже получил приглашение на премьеру и пообещал своей тогдашней жене Маше там быть. Поэтому Анатолий Борисович позвонил Немцову и предложил встретиться в «Ролане» и там и переговорить.

Ура! Поехали. Борис, Ирина, я и советник Немцова по экономическим вопросам Дмитрий Наставшев.

Приехали в кинотеатр, там полно известных лиц. Беседуют, смотрят друг на друга, ждут сеанса. Немцов пошел к Чубайсу разговаривать, а мы отошли в сторонку попить кофе и зацепились языками с Людмилой Гурченко, которая одиноко стояла со своей чашечкой за маленьким столиком.

Смотрим, пора бы сеансу начаться. Чубайса с Немцовым в фойе уже не видно. Решили пойти в зал, так как пригласительные были без мест.

Заходим. Большая часть зала уже сидит. В самой серединке – Немцов, Чубайс и Маша. Мы собираемся где-то пристроиться. И тут Немцов встает во весь рост и зычным молодецким голосом кричит:

– Лиля, ребята, идите сюда. Мы тут с Чубайсом вам место заняли.

Мы идем. Выражение лиц окружающих – непередаваемо. Что это за люди, которым Чубайс с Немцовым места заняли? Все головы поворачиваются за нами, как подсолнухи за солнцем, шеи вытягиваются, слышен тихий шепоток. Доходим. Садимся. Чубайс сильно веселится. Маша улыбается. А Немцов в полном недоумении:

– Что-то не так?

Я громко:

– Все так. Молодец, Борис Ефимович, спасибо, что место занял.

Немая сцена. Занавес.

Еще только добавлю, что для Бориса это было совершеннейшей нормой. Никогда сверхчеловека из себя не изображал. За это я его и ценила. Хороший был начальник.

«Груз 200». Ну почему они не пришли?

Эта история случилось летом 2007 года. СПС плавно входил в очередную (третью в моей жизни) предвыборную компанию, но ее активная фаза еще не началась. Мы уже давно не были думской партией, мы уже не были за Путина, уже ушел с политической арены в тень Чубайс, с нами уже не было Хакамады, мы уже потеряли всякую надежду найти понимание с Явлинским, на нас уже повесили все грехи за «лихие девяностые», а всесильный Сурков уже собрал отряды юных путинцев по кличке «Наши». Чуть позже – осенью он даст команду «фас». И сурковские мальчики и девочки в перерывах между публичным преданием огню романов Сорокина, начнут носиться за Немцовым по всей стране и – исключительно на камеры, чтобы действо было запечатлено специально обученными телевизионщиками, – будут ловить его какими-то идиотскими сачками и осыпать мукой, кидать в него яйцами и просто гадить, как только можно. Нас изгонят со всех телеэкранов, а если и появится какой-то сюжет, то он не будет иметь ни малейшего отношения к объективности. Нас не будут печатать, у нас бесконечно будут конфисковывать агитационные материалы, сотни тысяч газет и листовок, нас бесконечно будут «мочить в сортире» в строгом соответствии с указаниями высшего руководства. Поэтому единственное, что нам останется – это встречи с людьми. Именно этим и будет всю осень вплоть до выборов второго декабря заниматься Немцов. Будет как проклятый мотаться по всей стране и выступать, выступать, выступать.

Сейчас я прекрасно понимаю, что со стороны партии это был настоящий жест отчаяния, потому что выиграть в выборах, которые на деле выборами не являются, было просто невозможно. Впрочем, где-то в глубине это уже тогда понимал каждый из нас. Но решение было принято. И оно выполнялось.

Все это будет позже. А сейчас – в конце июня, шла обычная партийная жизнь. Мы готовились, копили силы, разрабатывали планы кампании, и вот однажды мне позвонил Олег Ефросинин (он работал с нами еще в ГД) и сказал, что обращается с неожиданной просьбой. Случилось так, что в это время Алексей Балабанов снял свой одиннадцатый фильм «Груз 200». Они с продюсером Сергеем Сельяновым приложили все усилия, чтобы фильм вышел на большой экран, но уже через несколько дней его сняли с проката, так как кому-то из чиновников курирующего министерства показалось, что такой фильм не нужен простому россиянину, так как наводит его на неправильные мысли.

Балабанову было сказано, что это не наше советское, простите, не наше российское кино, что это грязь, чернуха, воспевание патологии, поклеп на советскую, а значит и на российскую действительность, ну просто – плевок в лицо партии, правительству и, чуть было не сказала – генеральному секретарю, а нужно – президенту.

Поэтому Балабанов снял за свои деньги зал Дома литераторов и пригласил туда лидеров всех партий, как проправительственных, так и оппозиционных, депутатов Госдумы и всех, кому, по его мнению, небезразлично то, чем живет страна. В СПС тоже послали приглашения. И Олег от лица Балабанова очень просил меня донести до руководства данную информацию. Я пообещала. Раз пообещала, то все сделала. Я всем все объяснила, раздала приглашения, получила заверения, что все обязательно будут.

Я особенно была уверена в Немцове, потому что он был ярым поклонником «Брата» и «Брата-2». Я думала, что уж он обязательно придет.

…У входа в Дом литераторов нервно курил Олег. Рядом с ним стояли Балабанов и Сельянов.

– Здравствуйте. Как дела? Все в порядке? – спросила я.

– Да, у нас все хорошо. Вот только народу что-то не очень. Твои придут? – ответил Олег.

– Обязательно, раз обещали.

Мы перекинулись еще парой слов и пошли в зал.

Я никогда не думала, что увижу то, что там увидела. Зал был даже не полупустым. Он был просто пуст. И только кое-где, разбившись на группки, сидели какие-то люди. Я заметила несколько знакомых лиц. Но тех, кого ожидала увидеть, там не было. Ни один из лидеров партий, ни один из знаковых думцев, которых режиссер пригласил к разговору, не пришел. Ни один.

Первой моей мыслью было сделать несколько звонков. Спросить: что случилось, где все. Но я посмотрела на стоящего у сцены Балабанова и почему-то этого не сделала.

Минут через десять, когда стало понятно, что ждать больше нечего, Балабанов поднялся на сцену, поблагодарил всех, кто пришел и предложил посмотреть фильм, а после, если появится желание, обсудить увиденное. Он стоял – такой растерянный, непонимающий, удивленный, такой маленький и нескладный человек в немного странной кепочке, в джинсовой курточке и какой-то нелепой трикотажной майке с надписью. Он стоял и смотрел в этот пустой зал. Смотрел и не видел тех, кого попросил прийти, с кем хотел поговорить, до кого хотел докричаться.