Кадеты и юнкера в Белой борьбе и на чужбине - Сергей Владимирович Волков
«Попечение» о нас новой советской власти проявилось в двух актах: во-первых, к нам был назначен комиссар, унтер-офицер, кажется, лейб-гвардии Волынского полка по фамилии Ульченко, хохол огромного роста с черной бородой, к счастью, абсолютно ничем себя не проявлявший и проводивший все свое время на кухне, поправляя свое здоровье, и, во-вторых, был визит к нам полномочного представителя нового начальника военно-учебных заведений капитана Дзевалтовского.
В день его визита мы были, по его желанию, собраны, не в строю, а толпой, на площадке перед комнатой дежурного офицера роты Его Величества и должны были выслушать его речь. Перед нами появился смуглый брюнет среднего роста, худощавый, с блестящими черными глазами, черными усами и бородкой, одетый в коричневый офицерский френч, гусарские чакчиры и сапоги. Речь произнес он типично митинговую, и из нее мы узнали, что отныне мы перестали быть представителями военно-дворянской касты и наследниками сословно-привилегированного класса и что долг наш теперь, когда в России утвердилась советская власть, стать на точку зрения служения народу. Начальству нашему даны, мол, соответствующие инструкции, и если оно не сумеет справиться с задачей, то понесет ответственность и будет заменено другим, а тех из нас, кто не подчинится новому духу времени, не только исключат из корпуса, но и заставят искупить их грехи перед народом. Вся речь была пересыпана хлесткими словечками и фразами, но впечатления произвела на нас мало. Наоборот, демагогия оратора и искусственность речи вызвали тихие замечания кадет, вроде: «Земгусар!», «Цыган в гусарских штанах!» и т. д.
Однако почти год, прошедший со времени Февральской революции, наложил все же свой отпечаток на уклад нашей жизни и на нашу психологию. Нельзя забывать того, что Петроград к тому времени уже пережил немало событий, как Корниловское выступление, последовавшее за ним падение и бегство Временного правительства, приход к власти большевиков, разгон Учредительного собрания, все сопровождавшиеся стрельбой на улицах, артиллерийским обстрелом, арестами, обысками, расстрелами и вообще буйством солдатских масс и городской черни, руководимой зачастую уголовным элементом. Все это отразилось, конечно, и на нас. Но к чести кадет, особенно старших классов, надо отметить появившуюся в них серьезность и вдумчивость, сопровождавшиеся чувством ответственности за судьбу корпуса. Кадеты как бы осознали, что в наступившем «царстве массы» и они сами являлись тоже какой-то массой и, как таковая, могли проявлять, если сумеют, какие-то необходимые внешние формы, подходящие к текущему моменту, и тем самым смогут, хотя бы на время, не слишком привлекать внимание власти к себе. Они чувствовали, конечно, что при существующем строе долго играть такую роль не смогут, но, как и все жители Петрограда того времени, считали, что большевики больше трех недель у власти не удержатся. С другой стороны, у всех было инстинктивное чувство необходимости продержаться до конца года, чтобы скорее выполнить намеченный план – влиться в ряды бойцов за Родину, кто – на юге, в Корниловскую армию, как ее тогда называли, кто – в другие формирования, очень часто фантастические, но все стремились так или иначе присоединиться к тем, кто уже боролся с большевиками. И как срок все намечали весну, после окончания учебного года.
Это настроение сказалось в нескольких фактах, когда начальство как бы вверило кадетам двух старших классов (7-му, главным образом) наблюдение за всем внутренним укладом жизни корпуса. И старшие кадеты не только приняли на себя эту роль, но и выполнили ее с достоинством и честью, оказавшись опорой начальства, помогая ему и выступая вместо него в тех случаях, когда последнему это было невозможно. Одним словом, старшие кадеты взяли на себя роль помощников и заместителей господ офицеров по отношению к младшим, зачастую не понимавшим серьезных последствий их детских шалостей, а порой и совершенно недопустимых проявлений характера. Кадетам роты Его Величества пришлось несколько раз «приводить в порядок» младших, устраивавших «бенефисы» своим офицерам-воспитателям. И порядок восстанавливался быстро и организованно, чем избегались скандалы, могущие привлечь к нам ненужное внимание новой власти. А причин для этого было более чем достаточно.
Прежде всего, со времени Октябрьской революции в корпусе все время скрывались офицеры и юнкера разных частей и училищ, и не только бывшие наши кадеты. Скрывались они по разным причинам, одни в течение нескольких только дней, другие подолгу. Знало об этом начальство, но далеко не все, и небольшое число кадет старших классов. Этих «гостей» надо было прятать, кормить, предупреждать в случае возможного обыска. Все это требовало настороженности, а главное – внешнего спокойствия и порядка. Некоторые из наших случайных гостей уходили, исчезая на время, потом снова появлялись, иногда приводя с собой другого офицера или юнкера, такого же затравленного и искавшего убежища.
И вот среди них оказалось несколько человек, принесших нам новую «благую весть»: по их словам, разгромленное после октября офицерство начинало сорганизовываться и формировать тайные, подпольные организации, конечной целью которых было свержение советской власти. Рассказывали о средствах, о числе участников и имевшемся оружии, о сети информаторов и агентов. Мы слушали их с затаенным дыханием, переживая все слышанное и гордясь тем, что с нами делятся столь значительными и серьезными известиями. Конечно, со стороны кадет сразу же поступили просьбы о зачислении в организацию, на каковые было отвечено, что скоро мы все понадобимся.
Действительно, в начале февраля 1918 года нам было сообщено, что в конце февраля большевистское правительство собирается переехать из Петрограда в Москву и что офицерская организация решила этим воспользоваться, для того чтобы взорвать поезд и захватить едущих в нем большевиков. Для этого потребуется вооруженная сила, в каковую нам и предлагалось вступить. Вербовка должна была производиться привлечением добровольцев из желающих.
Сообщение это вызвало энтузиазм. Опьяненные величием выпавшей на нас роли, ибо в результатах мы не сомневались, переживали мы оказанное нам доверие. Произведенная вербовка дала 90 процентов добровольцев из роты Его Величества. С гордостью сообщили мы эти результаты нашим друзьям, которые благодарили нас за нашу готовность разделить с ними опасность, и мы стали готовиться к предстоящему выступлению, ожидая более подробных инструкций.
Наконец, приблизительно 25 февраля было получено подтверждение о скором выступлении и было передано распоряжение одному из нас явиться на конспиративную квартиру организации со списком добровольцев, для заготовки им солдатского обмундирования и вооружения.
