Александр Суворов - Наука побеждать

Кашеварные повозки впереди с палаточными ящиками. Братцы пришли — к каше поспели. Артельный староста — «к кашам!». На завтраке отдых четыре часа. То же самое к ночлегу отдых шесть часов и до осьми, какова дорога. А сближаясь к неприятелю, котлы с припасом сноровлены к палаточным ящикам, дрова запасены на оных25.

По сей быстроте и люди не устали. Неприятель нас не чает, считает нас за сто верст, а коли издалека, то в двух и трехстах и больше. Вдруг мы на него как снег на голову26. Закружится у него голова. Атакуй, с чем пришел, чем бог послал! Конница, начинай! Руби, коли, гони, отрезывай, не упускай! Ура! Чудеса творят братцы!

Нападение

Третье — н а т и с к. Нога ногу подкрепляет, рука руку усиляет. В пальбе много людей гибнет. У неприятеля те же руки, да русского штыка не знает.

Вытяни линию, тотчас атакуй холодным ружьем! Недосуг вытягивать линии — подвиг[36] из закрытого из тесного места — коли, пехота, в штыки! Конница тут и есть. — Ущелья на версту нет, картечи через голову, пушки твои.

Обыкновенно конница врубается прежде, пехота за ней бежит. Только везде строй! Конница должна действовать всюду, как пехота, исключая зыби[37]. Там кони на поводах. Казаки везде пролезут. В окончательной победе, конница, гони, руби! Конница займется, пехота не отстанет.

В двух шеренгах сила, в трех полторы силы: передняя рвет, вторая валит, третья довершает27.

Больницы

Бойся богадельни[38]! Немецкие лекарствица издалека тухлые, всплошь бессильные и вредные. Русский солдат к ним не привык.

У вас есть в артелях[39] корешки, травушки, муравушки. Солдат дорог. Береги здоровье! Чисти желудок, коли засорился. Голод — лучшее лекарство. Кто не бережет людей — офицеру арест, унтер-офицеру и ефрейтору палочки, да и самому палочки, кто себя не бережет. Жидок желудок — есть хочется — на закате солнышка немного пустой кашки с хлебцем, а крепкому желудку буквица в теплой воде или корень коневого щавелю[40]. Помните, господа, полевой лечебник штаб-лекаря Белопольского[41]! В горячке ничего не ешь хоть до двенадцати дней, а пей солдатский квас: то и лекарство. А в лихорадке не пей, не ешь: штраф! — за что себя не берег.

Богадельни первый день мягкая постель, второй день французская похлебка, третий день ее братец домовище[42] к себе и тащит. Один умирает, а десять товарищей хлебают его смертельный дых. В лагере больные, слабые, хворые в шалашах, не в деревнях — воздух чище, хоть без лазарета и вовсе быть нельзя. Тут не надобно жалеть денег на лекарства, коли есть — купить; и сверх того и на прочие выгоды без прихотей.

Все это неважно! Мы умеем себя беречь. Где умирает о то ста один человек, а у нас и от пятисот в месяц меньше умирает. Здоровому — питье, еда, больному же — воздух, питье, еда28.

Богатыри! Неприятель от вас дрожит. Да есть неприятель больше и богадельни: проклятая немогузнайка, намека, загадка, лживка, лукавка, краснословка, краткомолвка, двулична, вежливка, бестолковка, кличка, чтоб бестолково выговаривать: край, прикак, афок, вайрках, рок, ад а проч. и проч29. Стыдно сказать! От — немогузнайки много, много беды!

Солдату надлежит быть здорову, храбру, тверду, решиму, справедливу, благочестиву. Молись богу! От него победа. Чудо-богатыри! Бог нас водит — он нам генерал!

За немогузнайку офицеру арест, а штаб-офицеру от старшего штаб-офицера арест квартирный.

Ученье свет, неученье тьма! Дело мастера боится. И крестьянин — не умеет сохой владеть — хлеб не родится. За ученого трех неученых дают. Нам мало трех! Давай нам шесть! Давай нам десять на одного! Всех побьем, повалим, в полон возьмем! Последнюю кампанию неприятель потерял счетных[43] семьдесят пять тысяч, только что не сто; а мы и одной полной тысячи не потеряли30. Вот, братцы, воинское обучение! Господа офицеры — какой восторг!

П р и м е ч а н и е. По окончании сего разговора фельдмаршал сам командует: к паролю! С обеих крыл часовые вперед! Ступай! На караул!

По отдаче генералитету или иным пароля, лозунга[44] и сигнала следует похвала или в чем хула разводу.

Потом громогласно:

Субординация,

Экзерциция,

Послушание,

Обучение31,

Дисциплина,

Ордер воинский[45],

Чистота,

Здоровье,

Опрятность,

Бодрость,

Смелость,

Храбрость,

Победа!

Слава, слава, слава!

КОММЕНТАРИИ

1. Ученье начиналось с обязательной строевой тренировки в поворотах и ружейных приемах. Времени на это уделялось немного.

2. Занятия стрельбой начинались со стрельбы на месте частями батальона: плутонгами, полудивизионами, дивизионами. Залповая стрельба плутонгами велась в порядке очередности Плутонгов внутри дивизиона, но через один, то есть: 1-й, 3-й, 2-й, 4-й. Этим достигался непрерывный залповый огонь перед фронтом. Аналогично этому велась стрельба полудивизионами и дивизионами.

3. В прежних публикациях этот пункт не получил ясного и правильного истолкования. В большей части публикаций этот пункт толкуется в том смысле, что, если ставить приклад на землю, будет отскакивать шомпол и нельзя будет прибить крепко заряд. В действительности отскакивание шомпола не будет зависеть от того, поставлен или нет приклад на землю. В уставе 1763 г. говорится: «Для лучшей способности во всех пальбах, перенеся ружье к заряду, ставить прикладом на землю, чтобы скорее ружье зарядить можно было». Требование Суворова было прямо противоположным. Это требование, по-видимому, было следствием опыта и наблюдения; в то же время оно оправдывается законами внутренней баллистики. Дело в том, что при постановке приклада на землю удар шомпола чересчур сильно прибивает пулю и пуля спрессовывает порох. Это отрицательно влияет на выстрел. Кроме того, при сильном ударе по заряду пуля вырвется из бумажной обертки, в которую она заключена, и при выстреле будет рикошетировать, толкаться в стенки ствола. Это также увеличивает рассеивание. Поэтому пуля не должна быть крепко прибита. Требование Суворова было целесообразным.

«Отскакивает шомпол?» Это — напоминание о выполнении приема согласно требованию устава: «послать шомпол в дуло одним махом, чтобы оной не только заряд прибил, но до половины выскочил».

4. Траектория выстрела из современного Суворову ружья на 300 шагов поднималась на 30–35 см. Поэтому имел значение только прямой выстрел, для чего пользовались постоянной линией прицеливания (через пропил у казенной части и мушку) и целились в середину человеческой фигуры — в полчеловека.