Вальтер Запашный - Риск, борьба, любовь

Я изумленно вытаращил глаза: за все годы работы в цирке я никогда не слышал о дрессировщике Плахотникове.

— И давно он работает, дядя Паша?

— Сто лет. Всю жизнь цирку отдал. Покалеченный весь — увечье ноги, травма позвоночника. Естественно, хромой и горбатый, он на манеж не выходит. А работает у Аэроса, дрессирует леопардов.

— Но, если у Плахотникова нет собственной группы, он; наверное, не имеет права брать стажера. К тому же Аэрос не отпустит, не зря же он ставил свою подпись под всеми письмами против меня.

— Не знаю, разрешит Аэрос или нет, но дядя Женя точно поможет. Он любит молодых и дерзких. Кстати, аттракцион Аэроса через месяц начнет гастроли в Москве. Так что с Плахотниковым я тебя познакомлю.

— Спасибо, дядя Паша! — искренне поблагодарил я старика. — Видите, проблема моя с ходу не решается. Не ушел бы на пенсию Макс Борисов, был бы у меня сейчас учитель, лучше которого не придумаешь.

— Да, Макс — это личность. Гигант. Знаешь небось, как он за какие-нибудь полгода подготовил шестерых взрослых, практически неуправляемых львов.

— Конечно, знаю. Только не за полгода, а всего за пять месяцев. Это когда в Молотовском шапито сгорела его собственная группа. Это, кстати, было при мне.

— Да ну? Расскажи!

— Пожар тогда был страшенный. Представляете: июнь, жара, здание деревянное — сухое, как щепка, вокруг забор из старых пересохших досок. Так что полыхало не хуже костра. Помню, вагончики, в которых мы гримировались, вспыхнули, словно их подожгли по команде. Дым, ничего понять невозможно… Все мечутся, орут. А орать в таком дыму тоже не особенно получается — тут же начинаешь кашлять, задыхаться. Один командует: «Закрывайте ворота! Сквозняк огонь раздувает!» Другой кричит: «Откройте ворота! Вытаскивайте имущество!» Все суетятся, что-то тащат, пытаются спасти хотя бы костюмы и реквизит.

— А из-за чего загорелось?

— Да кто его знает, такая сушь. Короче, паника настоящая. Только моя тетушка Нина Ринглер быстренько сориентировалась. У них же с мужем был номер «Снайперы»…

— Помню, — перебил меня дядя Паша, — они еще работали с дрессированными голубями, с редкими породами.

— Ну да. И вот, представляете себе, бегает моя тетушка и голосом, вызывающим расстройство желудка, вопит: «Голуби мои! Люди! Вытаскивайте скорее эти ящики! Здесь порох — сейчас как рванет!» Народ и без того очумел от ужаса, а тут еще снайперские боеприпасы. Короче, теткино шмотье вытащили мигом. Все спасли — до последнего кофра! А вы же знаете, сколько у нее драгоценностей — и золото, и серебро, и камни… Зато потом, когда Министерство культуры компенсировало погорельцам убытки, тетушка Ринглер рыдала и страдала от сердечных приступов больше всех. Она сочинила такой список якобы сгоревшего личного имущества — зачитаешься. Там вам и собольи шубы, и норковые манто, и бобровые шалевые воротники, и пальто из выдры на белых подкладках… Короче, то, чего никто никогда не видел.

— И что, возместили ей убытки?

— А куда же денешься! Удивительно другое: почти никто не последовал теткиному примеру. Видно, уцелев на пожаре, люди побоялись сгореть со стыда. Министерство дало им маленькую компенсацию, но оценило порядочность.

— А что же Макс?

— Макс Антонович не растерялся. Когда заполыхали крыши гримерок и конюшни, он понял, что огонь вот-вот доберется до клеток, открыл ворота во двор и выпустил львов. Да только ворота уже горели, и львы бросились не туда, а на конюшню. Так и сгорели вместе с лошадьми! Все же произошло мгновенно. Пожар начался внезапно и кончился через какие-нибудь пятнадцать минут — как раз к прибытию команды. В Молотове пожарные работают очень оперативно — раскатывают по городу на красных телегах, в которые запряжены ленивые ожиревшие тяжеловозы. Подъезжает такая телега к нам, вылезает пожарный. Посмотрел на тлеющие угли, почесал каску и говорит: «Вот, ядрена корень, только что стоял цирк, и уже его нет…» Нам вроде всем не до смеха было, а тут как грохнем! Директор шапито даже обиделся: «Такая беда, а вы ржете!» И побежал давать срочную телеграмму в Москву.

— А знаешь, какую телеграмму он отбил? — смеясь, спросил Тарасов. — Весь главк три дня прийти в себя не мог: «Цирк сгорел. Все в порядке». И подпись.

— Ну это, наверное, хохма! — усомнился я.

— Какая там хохма, сам видел!

— Ну вот. А потом Борисову по всем зоопаркам страны собрали новую группу львов. А в зоопарках, сами знаете, взрослые животные, которые списаны из цирка из-за свирепости или по старости. Там были и такие, которым случилось человеческой крови попробовать. Но Макс Антонович их укротил, и укротил лихо! Жестоким методом — но укротил! Рекордных трюков, конечно, не показал. Но свести в одну группу и за пять месяцев подготовить для выступлений шестерых взрослых, перезревших львов — это настоящее чудо. Такой подвиг по плечу только Максу Борисову.

— Говорят, после дебюта корреспондент его спрашивает: «Как это вы не боитесь такой опасной работы? Может быть, у вас есть секрет?» А Макс отвечает: «Секрет, конечно, есть — это труд. А опасность всегда грозит тем, кто ее боится». Корреспондент, конечно, давай записывать. Говорит: «Ах, какой афоризм! Вы отлично сказали». А Макс ему: «Запиши-запиши! Кстати, это не я сказал, а Бернард Шоу».

Мы дружно захохотали.

— Ну вот, — грустно заключил я, — а теперь Макс Антонович больше не работает. О лучшем учителе я бы и не мечтал…

— Постой-постой, это идея! Макс-то на пенсии, а его сын Володя работает. Дрессировщик он не особенно сильный, но школу у отца прошел всю — до тонкостей. Любую мелочь знает. Другое дело, что характером не вышел, потому и до Макса ему далеко. Но если передаст тебе семейные секреты, считай, повезло. Поезжай-ка ты к Володе. Я слышал, он сейчас где-то в Средней Азии. Оформи стажировку да зайди в отдел формирования, тебе точно скажут, в каком он цирке.

…И я поехал в Среднюю Азию к Владимиру Борисову.

Ранним утром я пришел в цирк и спросил полусонного привратника, на месте ли дрессировщик.

— А где ж ему быть? — удивился вахтер. — Ищи на конюшне.

Местонахождение хищников угадывалось сразу же. Едва я открыл двери конюшни, как в нос ударил острый запах, от которого резало глаза и першило в горле. «Когда создам собственный аттракцион, — самоуверенно подумал я, — у меня в клетках никогда не будет такой вони!» Увы, я тогда ошибался, не зная еще, что такое специфический запах хищников!

Зажав нос и протирая глаза, я двигался почти вслепую и неожиданно уткнулся в грудь высокого человека в спецовке и сапогах. Приняв его за рабочего по уходу за животными, я поинтересовался: