Владимир Чернов - Искушения и искусители. Притчи о великих

Теперь и у д’Артаньяна кое-что на миледи накопилось, поэтому он немедленно вступил в Чрезвычайную Тройку. Вот они под конец, три борца за справедливость — ЛП, Атос и д’Артаньян, и собрались, чтобы «исчадие ада» истребить.

«Вы не женщина, — с апломбом заявляют, поймав ее, три мстителя из Эльдорадо, — вы не человек, вы демон, вырвавшийся из ада, и мы заставим вас туда вернуться!» Это тот самый доберман, который ее заклеймил, тот самый Атас, который ее за это повесил, и тот самый жеребец, который дважды отнял у нее честь. Нет-нет, они не про тот ад, который ей сами устроили и откуда она было вырвалась. Это они ей голову собрались отрубить. И отрубили.

Хеппи-энд. А? Не слабо.

Генеральный землемер

Это что за Бармалей

Лезет прямо в мавзолей?

Брови страшные он носит,

Букв совсем не произносит…

Кто даст правильный ответ,

Тот получит десять лет!

А зря смеялись! Леонид Ильич Брежнев прожил 76 лет замечательной жизни. Природа наделила его внушительным ростом, красивым мужественным лицом, низким голосом, могучими бровями, отменным здоровьем. При Государе Императоре таких молодцов моментально забирали в гренадеры, в наше время — в кремлевский полк. Девицы при виде такого мужчины сразу бегут сдаваться ему в плен.

Вообще-то товарищ Сталин думал, что Брежнев — молдаванин. На каком-то пленуме увидел и вдруг указал на него трубкой. Все вокруг так вздрогнули, встрепенулись. А товарищ Сталин усмехнулся в усы и сказал задумчиво: «Ка-кой краси-вий мал-даванин!» А Леонид Ильич был вовсе даже и не молдаванин, просто он во многих местах побывал партийным начальником, и в Молдавии тоже, и в Казахстане, например. Но ведь не стал же от этого казахом.

Вообще обилие достоинств расслабляет. Не случайно все великие полководцы, завоеватели, реформаторы и тираны были, как правило, мелкие, тощенькие. Именно плюгавость тела сподвигала их на великие дела. А добродушные великаны, которым все дано от пуза, обычно так и оставались где-нибудь в стороне, вполне довольствуясь тем, что само плыло в руки. Но к Леониду Ильичу сама в руки приплывала власть.

Никогда он ее не добивался. Хотя предлагавшие ему поруководить всякий раз понимали, что как вождь он ну не очень. У него было другое свойство. Он был компанейский парень. За компанию портянку съест. Где он только и чем не командовал и никогда не устраивал там никаких крутых перемен. Он все делал для товарищей, которыми сразу же обрастал и сразу же соглашался с тем, что товарищи ему предлагали. Товарищам это очень нравилось. Вот они его и выдвигали. Хотя сам он даже несколько сопротивлялся. Очень не любил лишних телодвижений. Ему и так было хорошо. Но товарищи сразу же говорили хором: да ты вообще только сиди и надувай щеки. Мы все за тебя сделаем! Ну, он и уступал.

История о том, как он подсидел и свалил Хрущева, сочинена политологами, которые в любой карьере подразумевают как обязательное условие: подсидку, подрезку и кидалово. А ничего подобного в нашем случае.

Когда один из секретарей ЦК КПСС, некто Козлов, был сражен инсультом, Хрущев начал думать, кого взять вместо него. Смотрит: Брежнев, мужчина видный, безотказный, с Украины и полностью безопасный. В то время как вокруг такие волчары! Никита Сергеевич намеревался еще сам долго командовать, ему не преемники были нужны, а хорошие исполнительные ребята. Но Брежнев вместо того, чтобы обрадоваться: «В Москву! В Москву!» — жутко напрягся. Ему уже жилось хорошо. Вовсе не хотел он на это новое поприще, где сплошная нервотряска.

Нет, не Брежнев придумал смещать Хрущева, хотя и знал о приготовлениях и помалкивал, чтобы не высовываться из среды товарищей. Волчары же никак не могли договориться, что делать, когда съедят пахана. И тут кто-то умный говорит: а пока не придем к консенсусу, давай Брежнева. Мужчина видный, ну, и так далее. На время, пока не разберемся. И наш милый Леонид Ильич согласился потерпеть. А потом оказалось, что при таком раскладе жизнь у всех вокруг стала — просто малина.

Трудоголик Хрущев напрягал их безмерно. Он все реформировал, улучшал, ухудшал, посылал к кузькиной матери, всех тряс, привилегий лишал, ботинком по трибуне стучал, все носились как угорелые. Ну очень все уморились, прямо неизвестно, что завтра с тобой случится, нельзя же так. Всем хотелось пожить жируя. Все хотели стабильности. И уверенности в завтрашнем дне. А Хрущев на завтра обещал всем полный коммунизм. Ну-у, ребята! Но на кого менять? На Шелепина, что ли, которого Микоян сразу определил: «Этот молодой человек может доставить нам слишком много хлопот». На Суслова? Ужас какой! Вот и выходило, что кроме Брежнева — нет никого.

А он вообще-то собирался быть землемером. И мелиоратором. Даже обучался этим непростым специальностям в техникуме. Потому, кстати, хрущевский проект поворота сибирских рек задом наперед вовсе не показался ему странным. Ну, и мелиорируем, в чем вопрос? Проект так и разрабатывался все 18 лет, что Брежнев был у власти. Это ж только через четыре года после его смерти обнаружили, что там, в институтах, чего-то втихаря все чертят. Очень удивились: оказывается, это мы реки собираемся заворачивать. Батюшки! Ну, тут, правда, интеллигенция подсуетилась, она-то помнила все. И засветила проект. Ну, и закрыли его к чертовой матери. Но это так, к слову.

Обучившись землеустройству, он в конце двадцатых годов им и занялся, высвобождая несчастную советскую землю из-под гнета кулаков и подкулачников, отправляя их куда подальше, а особо цеплявшихся за свои бугорки — расстреливая, чтобы передать ее безземельным беднякам, которых, чтоб не разбежались, собирал в колхозы.

Грубо говоря, всем сразу стало видно, что такому человеку не специалистом быть, а государственным и партийным работником. Тем более такая внешность. Его и назначили заведовать районным земельным отделом, потом райисполкомом, потом — в облисполком.

Распределив землю на Урале, он отправился на родную Украину, поднимать и ставить на ноги металлургию. Партийный работник чем хорош — его куда ни кинь, он везде управится. Леонид Ильич тут еще и институт нечувственно, между делом закончил, ну, как положено, и стал уже полный молодец. Назначили секретарем обкома. А тут война, дали ему звание, и стал он политработником, начал учить людей воевать.

Было непросто. Вначале даже тяжело. Вот какую характеристику написали на нового политработника тамошние военные начальники: «Черновой работы чурается. Военные знания весьма слабые. К людям относится не одинаково ровно. Склонен иметь любимчиков». Ну, правдоискатели! Если б они знали, кем он станет!