Польская супруга Наполеона - Сергей Юрьевич Нечаев
По приказу из Парижа генерал Ян Генрик Домбровский и сенатор Юзеф Выбицкий обнародовали 3 ноября 1806 года в Берлине воззвание, в котором давали понять полякам, что император думает о восстановлении их отечества. После этого уцелевшие остатки польских легионов Домбровского вместе с французскими войсками вступили в Познань и Варшаву, и там их ждал полный энтузиазма прием.
И вот теперь Наполеон входил в зал, где должна была состояться встреча. Он влетел туда, как на плац, быстро, уверенно и… довольно равнодушно. Но в залитом огнями помещении, где в тот день блистали первые красавицы и лучшие драгоценности Польши, казалось, все стремилось показать императору французов, какая нация хиреет здесь в неволе. И Наполеону понравились то ли громкие титулы и обожествление его персоны, то ли глаза всех этих женщин, в которых связанный с ним восторг пробивался сквозь известную всеми миру, но такую непонятную для французов славянскую грусть, но в любом случае его жесткий взгляд вдруг оттаял, выражение его лица изменилось, и на нем появилась улыбка. Рассматривая местных красавиц, смиренно склонившихся в поклоне, он не смог удержаться от восклицания: «О, какое множество прекрасных женщин в Варшаве!»
Оптимисты тут же сделали вывод: это может быть судьбоносно для польской нации.
* * *
Много позже возникнет и получит распространение много версий встречи Наполеона с Марией Валевской. Одна из них будет состоять в том, что в Блони якобы молодой адъютант Мюрата граф Шарль-Огюст-Жозеф де Флао де ла Бийярдери, всем известный соблазнитель и знаток женщин, по-рыцарски предложил Марии Валевской перенести ее через грязь, чтобы она могла увидеть Наполеона поближе. Подхватив красавицу на руки, граф якобы вполне оценил ее прелести и не преминул потом рассказать об этом министру иностранных дел Талейрану (по данным некоторых историков, сам Флао был незаконнорожденным сыном Талейрана), у которого, как говорили, всегда был «полон карман красивых женщин». И этот старый хитроумный лис будто бы и «устроил» Валевскую скучавшему в длительном походе Наполеону. Впрочем, эта версия не находит подтверждения ни в воспоминаниях современников, ни в исторических документах. Скорее всего, она плод банального великосветского злословия. Правда, в воспоминаниях генерала Гаспара Гурго, который сопровождал Наполеона в ссылке на острове Святой Елены, упомянуто, что он якобы несколько раз слышал от императора, будто «Валевскую устроил ему Талейран». Однако сама Мария Валевская, а вместе с ней и большинство ее биографов излагают обстоятельства знакомства с Наполеоном совершенно иначе. По этому поводу Мариан Брандыс выражает следующее мнение:
«Читателям может показаться смешным, что столько места уделяется решению столь ничтожных мелочей. В конце концов, какая разница, где впервые встретились Валевская и Наполеон – там или где-то в ином месте, при тех или иных обстоятельствах? Самое главное, что они вообще встретились и это привело к известным последствиям».
Согласимся с известным писателем-историком и допустим, что в Варшаве Наполеон вспомнил про юную польку, так поразившую его на почтовой станции в Блони. Встреча та длилась не больше минуты, но образ прекрасной розовощекой девушки запал императору в душу. Следует отметить, что он обладал необычайно цепкой памятью на лица, к тому же лицо Марии Валевской забыть было просто невозможно. Расположившись в приготовленном для него дворце, Наполеон приказал приготовить ему ванну, очень горячую, как он любил, и, погрузившись в воду, отдался мечтам о прелестной блондинке. «Найдите мне эту молодую женщину, – приказал он обер-гофмаршалу Дюроку и его людям. – Любыми средствами. Я хочу ее видеть!» После этого, вспомнив, что императрица Жозефина изъявила желание приехать к нему в Варшаву, он написал ей ПИСЬМО:
«Дорогой друг, я прошу тебя вернуться в Париж. Сезон ужасный, дороги отвратительные, а ехать так далеко, что я не могу допустить, чтобы ты решилась на путешествие в Варшаву, где меня пока удерживают мои дела. Ты будешь добираться сюда месяц, заболеешь по дороге. Твоя поездка была бы безумством. Я не меньше, чем ты, расстроен нашей разлукой и хотел бы проводить с тобой долгие ночи. Но приходится покоряться обстоятельствам».
Жозефина настаивала, и чуть позже Наполеон написал ей еще более категоричное письмо:
«Невозможно позволить женщине подобное путешествие: дороги отвратительны, к тому же они ненадежны. Возвращайся в Париж, будь там радостна и всем довольна; возможно, я скоро приеду. Мне смешны твои слова о том, что ты выходила замуж, чтобы быть рядом со своим мужем. А я-то думал, что женщина создана для мужчины, а мужчина – для родины и славы. Извини меня за мое невежество – чего только не узнаешь от прекрасных дам.
Прощай, друг мой. Поверь, что мне непросто запрещать тебе приехать. Говори себе: это доказательство того, как я дорога ему».
Как видим, Наполеону была присущи не только решительность и отвага на поле боя, но и предусмотрительность в повседневной жизни.
* * *
Для исполнительного Мишеля Дюрока, поверенного в сердечных делах императора, невыполнимых задач не существовало. Собственно, за это его и ценили. Рассуждал он так: девушка говорила по-французски, то есть явно была не простой крестьянкой. Если так, то справки о ней следует наводить в высших кругах варшавского общества.
Болтовня в девичьей дружбе – нормальное явление, и всем известно, что доверять свои тайны даже лучшей подруге стоит далеко не всегда. Вот и Эльжуня, подруга Марии, к тому времени уже успела многим «по секрету» рассказать о том, как они ездили встречать французского императора. Еще бы! Ведь это так романтично! Дошла эта информация и до Дюрока, а дальше все уже было, как говорится, делом техники…
В тот же вечер Наполеону было доложено, что Мария Валевская, урожденная Лончиньская, вот уже три года находится замужем за графом Валевским. Он ровно вчетверо старше Марии, и даже его первый внук намного старше ее, однако граф принадлежит
