Юлий Пустарнаков - Волшебный фонарь. Хроника жизни Марины Цветаевой: от рождения до начала взрослой жизни (1892–1912)

Марина Цветаева падает с лестницы, получает рану головы.

10 мая (по новому стилю), воскресенье

Открытка с видом скалистого берега моря в Нерви с надписью на обороте, сделанной Мариной Цветаевой: «Italia, Nervi, pension russe. 10 мая, 1903 г.».84

В течение весны

Приехали Сусанна Давыдовна Мейн (Тьо) и, как её сопровождающий, Александр Павлович Гуляев, репетитор Андрея Цветаева. Он был безответно увлечён Валерией Цветаевой. Одновременно в Италию (Рим и Нерви) приехал Д. И. Иловайский.85

Тьо поселилась в отеле «Beau Rivage» – «Бо Риваж» («Прекрасные берега» – фр.), куда, чуть позже, после отъезда Марии Александровны в Рим к Ивану Владимировичу и Валерии (уехавшим туда ранее), переселяются сёстры Цветаевы под надзор Тьо.

Марина Цветаева писала стихи в чёрную клеёнчатую тетрадь, многие посвящала революционерам.

Вот несколько строк, которые помнила Анастасия Цветаева:

Взвейся, взвейся, наше знамя,В голубой простор,Чтобы все тебя видалиВыше снежных гор…86

Начала вести дневник.87

Сёстры Цветаевы продолжают заниматься русским языком с Александрой Ивановной Доброхотовой.

Кошечка водила сестёр Цветаевых в гости в Villa Torre (Вилла Торре), куда переехали революционеры из «Русского пансиона», и в «Русский пансион» к Володе и Вове.

Отъезд Марины и Анастасии Цветаевых с Тьо в Лозанну (Швейцария).

Стихи Марины Цветаевой этого времени (по воспоминаниям А. И. Цветаевой88):

Нерви моё дорогое,Тебя покидая в слезах,Я уехала ранней весною —И то в жизни был первый мой шаг.

В Лозанне остановились в отеле «Beau Site» – «Бо Сит» («Прекрасная сторона» – фр.). Сусанна Давыдовна Мейн вскоре уехала, определив Марину и Анастасию в пансион сестёр Лаказ (m-elles Lacaze) на Boulevard de Grancy, 3 (бульвар де Гранси, 3), где летом 1982 года была установлена мемориальная доска в память русского поэта Марины Цветаевой.

Для устройства дочерей в пансион приезжал И. В. Цветаев, который, кроме Рима, успел побывать по делам строящегося Музея в Неаполе, Мюнхене и Нюрнберге. Затем он вернулся в Нерви к Лёре, которая слегла с брюшным тифом.89

Марина Цветаева начала носить очки. Подружилась с десятилетней египтянкой Аглаэ, одной из трёх сестёр (Ольгá, Астинá, Аглаэ), страстной католичкой. Пишет стихи по-французски.

Соученицей Марины Цветаевой была также Софья Паенсон90.

Здесь снова уместна цитата о слухе (с. 10—11), так как в ней упоминаются старшие пансионерки: «Но слух, слух, слух. Слух не прощающий ничего. Слух благодаря которому я так иступлённо страдала раньше чем в детстве: в младенчестве: когда немка-бонна Августа Ивановна что-то высасывала из зубов, и позже – когда в Лозанне старшие ученицы – Magda и Martha – что-то напевали, в два голоса, жирно и жаворочно-поднебесно. О, сжатые кулаки в ответ на смех. И полная беспомощность, ибо – кто поймёт?».91

Марина Цветаева вначале противилась католическим порядкам пансиона, находясь под влиянием атеистической атмосферы Нерви. А потом атмосфера любви в пансионе сгладила революционный настрой Марины Цветаевой. И, в дальнейшем, обе сестры стали страстно молиться, почти по-монашески. Марина даже была на исповеди у католического священника.

Марина и Ася Цветаевы переписывались с Володей Миллером. Однажды Ася получила от него такое письмо: «Пиши крупнее или совсем не пиши».92

Вскоре в Лозанну приехала М. А. Цветаева. Она навещает дочерей, и они бывают у неё в гостинице недалеко от пансиона сестёр Лаказ. Начались прогулки сестёр с матерью вокруг Лозанны, по берегу Женевского (Леманского) озера, по набережной приозёрного предместья Лозанны Ушú (Ouchy).

Позже Марина Цветаева напишет стихотворение «В Ouchy».93

В OUCHY

Держала мама наши руки,К нам заглянув на дно души.О, этот час, канун разлуки,О предзакатный час в Ouchy!

– «Всё в знаньи, скажут вам науки.Не знаю… Сказки – хороши!»О, эти медленные звуки,О, эта музыка в Ouchy!

Мы рядом. Вместе наши руки.Нам грустно. Время, не спеши!..О, этот час, преддверье муки,О вечер розовый в Ouchy!

2 июня (по новому стилю), вторник

Открытка с видом на высокогорное швейцарское село Les Hauts Geneveys, находящееся в кантоне Neuchâtel (Невшатель), с надписью на обороте, сделанной Мариной Цветаевой: «Suisse, Laussanne. Pensionnat Lacaze. 2 juin. 1903 an.94».95

3 июня (по новому стилю), среда

С. Д. Мейн пишет в письме к Н. Иловайской: «Обе мои малышки находятся сейчас в Лозанне, в пансионе, куда я их поместила. Они мне часто пишут и видимо очень довольны своим новым заведением. Дай Бог, чтобы эта новая атмосфера для них была более здоровой, нежели предыдущая».96

Письмо написано по-французски на бланке отеля «Beau Site».

15 июня (28 июня по новому стилю), воскресенье

И. В. Цветаев и Валерия выезжают в Россию, чтобы к 20 июня быть в Москве.97

Июнь (конец месяца)

Отъезд Марии Александровны в Нерви, для продолжения лечения, а пансиона – на летние каникулы в Альпы.

Марина и Анастасия Цветаевы вместе с пансионом едут во Францию, в Шамони. Останавливаются в отеле «Де ля Курон», потом в маленьком отеле в Аржантьере, откуда совершают походы в горы – заснеженные Альпы, к Монблану, к ледникам. Были в Шильонском замке, знакомом по переводу В. А. Жуковского поэмы Дж. Байрона «Шильонский узник».

9 ноября, воскресенье

И. В. Цветаев пишет И. В. Помяловскому: «…Муся и Ася: они совсем вошли во вкус своей пансионской жизни, совсем „полюбили милую Лозанну с её озером больше Москвы“ и просят оставить их и на будущий год и на будущее лето там, чтобы пожить каникулы у подножия Монблана» (из письма И. В. Цветаева от 9 ноября 1903 года И. В. Помяловскому).98

Декабрь (конец месяца)

Марина Цветаева пишет на французском языке поздравительную открытку с Рождеством С. Д. Мейн (из Лозанны в Les Hauts Geneveys) на почтовой карточке с изображением домика в заснеженном лесу, вписанного в восьмиконечную звезду на фоне еловой ветки:99

«Моя дорогая тетя!

Поздравляю тебя с праздником Рождества и от всего сердца желаю тебе радостно провести его. Большое спасибо за подарки, мы ещё их не открыли, храня их до самого Рождества, чтобы на праздник у нас что-то было.

А мне так любопытно, что же лежит в этих пакетах.

Как мила эта открытка, не правда ли? Мне это напоминает твой дом.

Моя дорогая тётя, заканчиваю моё послание, крепко тебя обнимая и обещая часто писать тебе во время каникул. Привет всем, включая собак. До свидания, моя добрая тётя!

Твоя маленькая Муся (которая тебя очень любит!)».

1904 год

19 июня (по новому стилю), воскресенье

И. В. Цветаев – из России, М. А. Цветаева – из Италии, приехали в Лозанну к дочерям. Остановились родители Цветаевы в гостинице «France-Voila» недалеко от пансиона сестёр Лаказ.

26 июня (по новому стилю), воскресенье

И. В. Цветаев рассказывал в письме к А. А. Иловайской (из Лозанны в <Спасское100?>) о дочерях: «Девочки бегают к нам без шляп и проводят время от 2 до 7 и от 7 1/2 до 9 1/2. Читают или слушают чтение М. А. (мать Мария Александровна – Ю. П.), пьют чай, после обеда ходят пить молоко к нам, которое я тут ношу из соседней laitevie вечером, парное, прекрасной консистенции (особенно после парижских композиций из молока, тёплой водицы и 9/10, должно быть, извёстки), платя по 18 сантимов за литр.

Муся и Ася выросли, особенно первая, которая начинает уже формироваться. Какие удивительные успехи сделали они во фр. яз! За М. <арину> даже страшно: говорит, как взрослый француз, изящным, прямо литературным языком, не останавливаясь ни на мгновенье в выражениях. Ея уже сделали репетитором старшего класса и корректором письменных работ своих товарок. Трещит без умолку и Ася, начинающая забывать свой язык: начнёт по-русски, а там, смотришь, затрудняясь в подборе русской фразы или слова, уж перешла на французский и валяет без умолку.

Первые дни М. А. после 7 часов трескотни их большей частью вместе в оба уха доходила к ночи до крайней усталости. Но теперь стало легче, пошло чтение попеременно втроём, а это уже лучше.

Что значит среда в детском возрасте: эти Муся и Ася те же, что и прежде видом, но совсем другие манерами, речами, нравами, всем поведением. И те же девочки были и грубы, и невыдержанны, и с мальчишками таскали чужие вещи из соседних комнат в Нерви! Теперь я особенно наблюдаю эту неделю, они и не упоминают о мальчишках Миллеровского пансиона, а говорят о собачонке, Балете, бывшем их и М. А. любимце.