Генрих фон Фосслер - На войне под наполеоновским орлом. Дневник (1812–1814) и мемуары (1828–1829) вюртембергского обер-лейтенанта Генриха фон Фосслера
6. Дневник и мемуары Генриха фон Фосслера
Записки, оставленные фон Фосслером, представляют собой чрезвычайно интересный исторический источник с различных точек зрения. Фосслер – один из немногих военных, в архиве которого наряду с мемуарами сохранились и записи, созданные в походе и в русском плену. Хотя сам оригинал его дневника потерян, но сделанный в 1828 – 1829 гг. список следует считать подлинным. Сохранность и дневника, и записок позволяет увидеть процесс создания мемуаров. Помимо Фосслера, аутентичные походные записи сохранились еще лишь у одного участника походов 1812 – 1813 гг. из Вюртемберга, позднее генерал-майора Лео Игнаца фон Штадлингера[53]. Кроме того, имеется тетрадь с эскизами 1812 г. Х.В. фон Фабер дю Фора, которую можно сравнить с созданными начиная с 1827 г. и со временем ставшими всемирно известными рисунками и акварелями[54]. Эту ситуацию с вюртембергскими источниками, когда от наполеоновской эпохи сохранилось мало оригинальных личных свидетельств, никоим образом нельзя считать уникальной. В опубликованной несколько лет назад работе о личных свидетельствах баварцев в Русском походе Наполеона Юлия Муркен констатировала, что нет ни одного дневника, который можно было бы с уверенностью отнести к 1812 г.[55]
Когда Генрих фон Фосслер начал в конце 1820-х гг. писать мемуары, он опирался на свои старые записи. Тем самым он располагал надежным каркасом из дат. Из каких других источников черпались воспоминания Фосслера, которые все же имеют объем вчетверо больший, нежели дневник? Можно предположить, что Фосслер, как и многие другие участники похода, прежде всего доверял своей памяти. Это особенно относится к тем местам в тексте, где речь идет о его собственной судьбе. В какой мере он мог воспользоваться контактами с другими ветеранами, чтобы освежить свою память, неизвестно.
Можно допустить, что Фосслер при написании своих мемуаров использовал и публикации. Полковой истории конно-егерского полка № 3 герцога Луиса в 1828 г. еще не существовало – она была опубликована лишь в 1861 г., уже после смерти Фосслера. Зато в распоряжении бывшего офицера из Тутлингена имелись два исторических сочинения по истории наполеоновской эпохи пера швабских авторов, вышедшие в 1820 и 1822 гг.: двухтомник фон Рёсслера о походах вюртембержцев во время правления короля Фридриха и история войны 1812 г. будущего военного министра Вюртемберга Морица фон Миллера[56].Фосслер, вероятно, знал эти труды. В работе Рёсслера помимо прочего был дан лаконичный обзор действий вюртембергского армейского корпуса в походах 1812 и 1813 гг. В главе о 1812 г. конно-егерскому полку № 3 герцога Луиса был посвящен особый раздел[57]. В отличие от книги фон Рёсслера, труд Морица фон Миллера претендовал на анализ наполеоновского похода 1812 г. с точки зрения военной истории. Хотя судьба вюртемберских войск здесь и описана, в центре повествования стоят все же не они. Публикация Миллера, таким образом, лучше всего могла помочь обрисовать контекст действий «конных егерей Луиса» в общем ходе военных действий. Помимо книг швабов Рёсслера и Миллера Фосслер использовал, очевидно, и другие военно-исторические труды о походах Наполеона 1812 – 1813 гг. Вероятно, он знал знаменитое описание войны Сегюра (1780 – 1873)[58]. Эту впервые вышедшую в 1824 г. книгу швабский издатель Иоганн Фридрих Котта уже в следующем году выпустил в немецком переводе[59].
Хотя с высокой долей вероятности и можно утверждать, что Фосслер читал исторические сочинения, но установить, знал ли он мемуары бывших военных, сражавшихся во французской Великой армии в 1812 и 1813 гг., затруднительно. Немногие появившиеся до 1828 – 1829 гг. мемуары вюртембергских ветеранов если как-то и повлияли на его текст, то только незначительным образом. Опубликованный в 1817 г. труд врача Карла фон Диллениуса был посвящен медицинской тематике – а она не играет у Фосслера центральной роли[60]. Немного пунктов соприкосновения у него и с обработанными в литературной форме мемуарами Людвига фон Шляйха 1819 г. Стилистически они не могли послужить образцом, да и реальный военный опыт Шляйха отличался от опыта Фосслера, так как Шляйх служил в корпусе Нея, а не в резервном кавалерийском корпусе под командованием Мюрата[61]. Кристоф Людвиг фон Йелин, который служил в вюртембергском пехотном полку № 2 герцога Вильгельма, опубликовал воспоминания о походе 1812 г. в 1817 г.[62] Йелин, ярый критик Наполеона в отличие от Фосслера, предвзято поставил в центр своего повествования страдания при отступлении и в плену. Воспоминания Людвига Фридриха фон Штокмайера, четвертого участника похода, написавшего воспоминания до 1828 г., были опубликованы лишь несколько десятилетий спустя после смерти автора[63], и Фосслер их знать не мог.
Текст Фосслера позволяет предположить, что наряду с военно-историческими публикациями и, возможно, отдельной мемуарной литературой он использовал литературу о путешествиях, информацией о природных, политических, социальных и культурных особенностях стран, в которых он побывал на офицерской службе. Страноведческие сведения такого рода заносились в дневник не систематически, но в мемуарах Фосслера они все же занимают приличный объем.
Записи Фосслера очень интересны не только из-за редкой сохранности оригинала, но и с точки зрения содержания. Дневник, как уже упоминалось, представляет собой прежде всего маршрут военной службы Фосслера в 1812 – 1814 гг. Но кроме того, в нем содержатся заметки, позволяющие сделать выводы об опыте переживания войны автором. В тексте мемуаров три смысловых акцента: во-первых, Фосслер сообщает о военных передвижениях и действиях своего полка, во-вторых, о своих личных переживаниях и событиях на войне, и в-третьих, как уже говорилось, о своих впечатлениях от местностей, с которыми он познакомился в походах, и их обитателях. Хотя Фосслер рисует события 1812 – 1814 гг. исходя из личной перспективы, он нечасто позволяет заглянуть в свой внутренний мир. Вместо этого в центре внимания стоит описание внешних событий.
В целом Фосслер предстает в своих мемуарах трезвым наблюдателем происходящего на войне. Вюртембержец определенно старается нарисовать аутентичную и непредвзятую картину драматических событий, которые он пережил 20-летним офицером на полях сражений Европы. В своем тексте Фосслер воздерживается от того, чтобы поместить военные события наполеоновской эпохи в ретроспективный контекст какого бы то ни было идеологического свойства. Он оценивает прошлое, как правило, не с точки зрения определенного мировоззрения, а исходя из собственного оставшегося в памяти комплексным и противоречивым опыта войны. Так, Фосслер неоднократно приходит к смешанным суждениям об отдельных фактах, личностях и группах. Например, генералы Наполеона получают отчасти критическую оценку, отчасти они же представлены истинными образцами военного и человека. Фосслеру чужда рисовка. Напротив, многое свидетельствует в пользу того предположения, что автор в мемуарах сознательно стремился засвидетельствовать свои заблуждения молодости. Фосслер ярко описывает, как энтузиазм, с которым он и его товарищи шли на войну 1812 г., желание приобрести славу, честь и продвинуться по военной лестнице в реальности войны оказались иллюзией и привели к катастрофе.
Однако несмотря на все стремление к «объективности», которое можно назвать важной характерной чертой мемуаров Фосслера, текст вюртембержца не свободен от односторонних и огульных оценок. Обычно неясно, соответствуют ли такие оценки воззрениям Фосслера в 1828 – 1829 гг. или же они отражают те взгляды, которые у него были на военной службе. Оценки в его тексте имеют двойственное происхождение. С одной стороны, на его впечатления от войны (и последующую память о ней) в значительной степени влияли предыдущие смысловые модели и ценностные представления, определявшиеся социализацией автора в Вюртемберге. Эти предопределенные представления нередко противоречили стремлению Фосслера к непредвзятому изображению происходящего. Так, швабского офицера отличал явный антиклерикализм, прежде всего антикатолицизм, который становится заметен в изображении похода через Польшу, и с учетом того, в какой семье он вырос, обращает на себя внимание. Убеждение вюртембержца в том, что он как представитель прогрессивной цивилизации и материально богатой страны ведет войну с отсталыми нациями, тоже хотя бы отчасти можно отнести на счет этих ранних факторов. С другой стороны, в некоторых пассажах своих мемуаров Фосслер определенно склонен к обобщающим и типологизирующим утверждениям. Это приводит к тому, что он неадекватно передает многообразие своего военного опыта. Примером такой обобщенной и в то же время односторонней манеры повествования Фосслера могут служить его высказывания о некоторых странах и культурах Восточной и Центральной Европы. Критические суждения вюртембергского офицера о бранденбуржцах, жителях Западной Пруссии и особенно о поляках резко контрастируют с его высокой оценкой саксонцев и жителей Восточной Пруссии. Россия в записках Фосслера предстает страной отсталой с точки зрения цивилизации и культуры, в то же время он относится к неприятелю с уважением. Россия выгодно отличается у него прежде всего от Польши, союзника Франции. Его взгляд на евреев Центральной и Восточной Европы негативный, однако антисемитизм не играет в тексте особой роли.
