Н. Мамонтова - Иван Шишкин 1832 - 1898
Париж манил его, и в 1864 году он просит Академию разрешить ему остаться за границей еще на год именно для того, чтобы ознакомиться с французским искусством. В Париже Шишкин побывал весной или летом 1864 года, но никаких явных впечатлений от него в переписке не сохранилось. Только в сентябре он писал И. Волковскому: «Едем с Каменевым на выставки в Брюссель и Антверпен. Надо же посмотреть и голландцев, и тогда довольно, домой. А Париж, брат, черт знает что такое. Вавилон, совершенный Вавилон»34. Его пребывание за границей заканчивалось. «А в Италию-то я все-таки не поеду, хоть бы и возможность была - не люблю отчего-то я ее, больно уж сладкая»35, - твердо решил Шишкин.
Тевтобургский лес. 1865
Холст, масло. 67 х 95 см
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Иллюстрация на с.30 Рубка леса. 1867 Фрагмент
Становление мастера
Из-за границы Шишкин вернулся в июне 1865 года и еще несколько месяцев, сохраняя статус пенсионера Академии художеств, жил и работал в Елабуге и ее дальних окрестностях. «Маленький альбомчик, начатый еще в Дюссельдорфе, был наполнен за это лето мотивами, которые послужили основанием многих его картин»36, - писала А.Т. Комарова.
А в это время в Петербурге коллекционер Н.Д. Быков представил в Академию картину «Вид в окрестностях Дюссельдорфа», написанную для него Шишкиным, с просьбой удостоить художника звания академика. Картина имела большой успех на выставке в Академии, многие отдавали ей здесь первое место и говорили, что давно не было таких пейзажей. Действительно, обширный пространственный пейзаже купой деревьев в центре, с далевыми эффектами и выразительно написанным небом, множеством занимательных жанровых подробностей и звучной цветовой гаммой был очень «европейским», органично вписанным по своей стилистике в пейзажную живопись своего времени. И вместе с тем картина «Вид в окрестностях Дюссельдорфа» (1865) характеризует большое живописное мастерство, уже приобретенное Шишкиным37.
Таким образом, возвращение на родину было вполне триумфальным для Шишкина, и опасения, как примут его работы петербургские художники, оказались неосновательными. 12 сентября 1865 года Шишкин получил звание академика. В следующем году с согласия художника картина была взята Академией у владельца для экспонирования на Всемирной выставке 1867 года в Париже. В русском отделе этой выставки Шишкин представлял отечественное искусство вместе с ведущими русскими пейзажистами - Айвазовским, Лагорио, Боголюбовым. Помимо картины Шишкин показал на выставке несколько рисунков пером.
Полдень. Окрестности Москвы. Братцево Этюд. 1866
Холст, масло. 65 х 56 см Астраханская государственная картинная галерея имени П.М. Догадина
Осенью 1865 года он приехал в Петербург, окончательно обосновался здесь, активно вошел в художественную жизнь столицы и стал в ней заметной фигурой. И.Е. Репин вспоминал, как на вечерах, собиравших художников, «громче всех раздавался голос богатыря И.И. Шишкина; как зеленый могучий лес, он заражал всех своим здоровым весельем, хорошим аппетитом и правдивой русской речью»38.
Вполне закономерным было его прочное сближение с петербургской Артелью художников - хотя он и не был членом Артели, но регулярно посещал их знаменитые «четверги» и принимал участие во многих начинаниях. Одним из них стала подготовка литографированного альбома «Художественный автограф», издававшегося Артелью в 1869-1870 годах. Художники, успешно занимаясь литографией, обратились и к новому для России искусству офорта, в котором Шишкин уже преуспел и смог развить это свое искусство, ставшее важным направлением его творческой работы.
Одним из значимых для Шишкина художественных центров Петербурга становится также Общество поощрения художников (ОПХ). Он общался с учениками Рисовальной школы ОПХ, с 1866 года участвовал в выставках и конкурсах Общества, в 1869 году стал одним из экспертов комитета ОПХ по оценке произведений, присылаемых на конкурс и присуждению им премий.
Шишкин бывает в Москве, которая манит его воспоминаниями об Училище, встречами с друзьями. Летом 1866 года он работал на этюдах в селе Братцево под Москвой. Вместе с Л.Л. Каменевым, вспоминая свои этюдные сезоны в Швейцарии и Германии, он отдается здесь обаянию классического пейзажа средней полосы России. Этот летний сезон, по свидетельству друзей художника, был отмечен «страшной деятельностью» Шишкина и большим количеством написанных им этюдов39. Вдохновляющий вид русского поля в летний солнечный день воплотился в этюде «Полдень. Окрестности Москвы. Братцево» (1866) - предвестнике знаменитой картины «Полдень. В окрестностях Москвы». В другом этюде - «Дорога во ржи» (1866), поступившем в собрание Третьяковской галереи в 1994 году, Шишкин, используя горизонтальную протяженность холста (более 70 см), передает панорамные качества пейзажа в сочетании с увлеченной и тщательной проработкой цветов и травы на переднем плане.
Дорога во ржи. Этюд. 1866
Холст, масло. 27 х 71 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва
В конце 1866 года Шишкин познакомился с Федором Васильевым, учеником Рисовальной школы ОПХ. Опека и поддержка Шишкина в немалой степени способствовали тому, что в ближайшие годы Васильев, несмотря на свою молодость, станет выдающимся мастером пейзажа. В 1867 году вместе с Васильевым Шишкин едет на Валаам, воскрешая в памяти свои академические сезоны. В написанном здесь «Пейзаже с охотником» (1867) заметно, насколько смягченным, даже лирическим, стало его толкование валаамской природы по сравнению с пейзажами, написанными на Большую золотую медаль.
Летом 1868 года Шишкин живет с семьей Ф.А. Васильева в деревне Константиновка под Петербургом. Это знакомство в октябре того же года завершилось женитьбой Шишкина на сестре Федора Васильева Евгении Александровне, с которой он прожил счастливо шесть лет. В 1869 году у них родилась дочь Лидия, в 1871-м - сын Владимир, в 1873-м - Константин. Шишкин был прирожденным семьянином и нежным отцом, любил домашний уют.
В этот период накал его творческой жизни нарастает. Работая в Подмосковье, на Валааме, под Петербургом, в Елабуге, он словно пробует «на глаз» разные уголки русской природы, выявляя для себя особенности национального пейзажа, и одновременно ведет поиски собственной манеры, своего художественного языка.
Полдень. В окрестностях Москвы. 1869
Холст, масло. 111,2 х 80,4 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Пейзаж с охотником. Остров Валаам. 1867
Холст, масло. 36,5 х 60 см
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Он помнит уроки А. Мокрицкого, который писал ему в I860 году: «Нет надобности в подражании манере того или другого мастера. Манер есть самая внешняя сторона произведения искусства и тесно связан сличностью художника-автора - и способом, и степенью его понимания предмета и обладания техникою искусства, и в этом отношении важно только одно, чтобы художник подсмотрел, так сказать, этот манер в самой натуре, а не усвоил его себе несознательно»40. Этот вопрос сохраняет свою остроту для Шишкина, не желающего никому подражать, - никому, кроме природы. Самобытность еще более важна для него теперь, после знакомства с европейской художественной практикой. Он все глубже начинает осознавать задачи развития национальной пейзажной школы в условиях меняющегося времени, появления новых изобразительных средств, формирования нового содержания искусства. Во второй половине 1860-х он создает две свои программные картины - «Рубка леса» и «Полдень. В окрестностях Москвы», — каждая из которых демонстрирует новые возможности и пути в отечественном пейзаже.
Одна из самых значительных ранних работ Шишкина - картина «Рубка леса» (1867) - обозначила существенное направление в его творчестве. В ней отчетливо проявился аналитический метод пейзажного творчества Шишкина, его установка на точное, документальное воспроизведение природных особенностей мотива. Этот «ученый» подход к пейзажу, несомненно, укреплялся за счет новых веяний в русской эстетической мысли. И.Е. Репин вспоминал, как проходили на «четвергах» в Артели художников горячие обсуждения свежих статей русских и иностранных авторов, писавших об искусстве и его общественной функции41. Среди них были Чернышевский и Писарев, Прудон и Оуэн.
Рубка леса. 1867
Холст, масло. 122 х 194 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва
