Алан Бринкли - Джон Фицджеральд Кеннеди
В отличие от отца, Джек вместе с американским общественным мнением двигался в сторону понимания необходимости поддерживать страны, воюющие против Германии. Он никогда открыто не критиковал политические убеждения отца, но находил возможность дистанцироваться от них, по мере того как они становились все более непопулярными. В то же время его новая, «интернационалистская», позиция побудила Крока найти агента, который обил множество порогов, прежде чем сумел убедить небольшое издательство Уилфреда Фанка опубликовать рукопись. По-видимому, решающую роль сыграло восторженное предисловие Генри Р. Люса, издателя журналов Time, Fortune и Life. Люс писал: «Не могу припомнить ни одного человека в моем колледже, который мог бы, будучи студентом четвертого курса, написать такую взрослую книгу на такую жизненно важную тему» [48]. Конечно, ко времени издания стиль изложения значительно улучшился, аргументация приобрела четкость, но все же главным преимуществом книги была актуальность темы. Книга, которую положительно оценили и читатели, и рецензенты, помогла Джеку Кеннеди порвать с многолетним стереотипом среднего ученика и заявить о себе как о серьезном аналитике и перспективном лидере своего поколения [49].
В книге «Почему спала Англия» были заложены основы видения Америки Джеком как мощного игрока на международной арене, которое в дальнейшем было характерным для его политики. Хотя Джек прямо не заявил о том, что Америка должна вступить в войну, он уже начинал понимать неизбежность такого развития событий. И аргументировано доказывал, что, объединившись, две великие державы — Великобритания и США — могут защитить мир от тоталитаризма. Но самое главное — он изложил свое понимание фундаментальной проблемы демократии: как может свободное общество мобилизовать своих граждан на войну? Как оно может «состязаться в этом вопросе с тоталитарной системой, основанной на жестком государственном контроле всей общественной жизни» [50]? Одной из важных причин неподготовленности Британии к войне был, по его мнению, «ощутимый дефицит способных, прогрессивно мыслящих, молодых лидеров», и это утверждение никак не могло понравиться некоторым друзьям его отца в дипломатическом корпусе [51]. Снова и снова Джек возвращался к тому, что называл «слабым местом» демократии в условиях критической ситуации. Он писал, что диктатура почти всегда оказывается лучше подготовленной к войне, чем демократия. «Недостаточно сказать, что демократический мир был пробужден ото сна … [падением Франции]. Понятно, что когда горит твой дом, спать не будешь. Что нам нужно, так это вооруженная охрана, которая проснется при первых признаках пожара, а еще лучше — предотвратит возгорание» [52].
Общественный резонанс довольно скромного исследования юного выпускника колледжа был вызван почти полным отсутствием интереса со стороны политических аналитиков того времени к вопросу готовности демократических государств противостоять тоталитарным режимам. В книге впервые прозвучал тезис, который в дальнейшем стал одним из краеугольных камней внешнеполитической доктрины Кеннеди и в который он свято верил: демократия должна быть сильной и боеспособной, чтобы вынести тяготы долгой напряженной борьбы с набирающим силы коммунистическим миром.
* * *Несмотря на успех книги, Кеннеди все еще не мог определиться с планами на будущее. Вначале он раздумывал, не пойти ли ему изучать право. Подал документы в приемную комиссию юридической школы Йельского университета, потом — Стэнфордского, провел несколько месяцев в Стэнфорде, надеясь поправить свое снова пошатнувшееся здоровье. Вместе с семьей путешествовал и отдыхал в Хайеннис-Порте. Но в этот последний мирный год перед Перл-Харбором он, как и многие другие молодые американцы, чувствовал, что близится час, когда США придется вступить в войну. Джек боялся, что из-за проблем со здоровьем его не возьмут в армию. Так и произошло: в начале 1941 года его забраковали медкомиссии и сухопутных войск, и ВМФ. Однако спустя несколько месяцев Джо Кеннеди добился, чтобы сын еще раз прошел медкомиссию, на которую он, безусловно, мог оказать влияние. На этот раз врачи констатировали отсутствие у Джека серьезных противопоказаний к военной службе. В октябре его направили в разведывательное управление ВМС в Вашингтоне [53].
Джек сообщал Биллингсу, что работа скучная, зато он ведет интенсивную светскую жизнь. Он переживал первые серьезные романтические отношения с датской журналисткой Ингой Арвад, подругой его сестры Кэтлин. Арвад была красавицей; говорили даже, что она носила титул «Мисс Дании». Она была на несколько лет старше Джека и как раз разводилась со своим первым мужем (счастье, что этого не знала Роза Кеннеди, а то она пришла бы в ужас). Более весомым аргументом против их отношений были слухи о том, что Арвад — шпионка. Они основывались на том факте, что Арвад какое-то время была собственным корреспондентом датской газеты в Германии, и несколько фотоснимков запечатлели ее рядом с Гитлером и Герингом. Хотя не существовало никаких других доказательств ее шпионской деятельности, ФБР проявило к ней интерес, что было чревато скандалом. Поэтому с подачи Джо Кеннеди ВМС, не мешкая, перевел Джека из разведывательного управления на военную верфь в Чарлстоне, штат Южная Каролина. Арвад осталась в Вашингтоне, разрыв был болезненным, и отношения вскоре прервались [54].
К тому времени США уже находились в состоянии войны со странами гитлеровской коалиции, и Джек рвался на фронт. Однако новые недомогания — сильные боли в спине, продолжающиеся проблемы с желудком и другие заболевания, часть из которых ему удавалось скрывать от флотских докторов, — не давали ему возможности попасть на службу в войска, ведущие боевые действия. Наконец, в июле 1942 года он стал курсантом военно-морской школы, готовившей боевых офицеров.
Джек хотел стать капитаном торпедного катера, небольшого и не очень прочного деревянного судна с торпедами на борту, которое охотилось на японские корабли. Такое назначение считалось престижным для молодого начинающего офицера. Во-первых, капитаны торпедных катеров уже прославились своими подвигами; во-вторых, все знали, как опасна служба на этих хрупких суденышках. Состояние здоровья Джека должно было стать непреодолимым препятствием на его пути к цели. Но отец снова вмешивается — появляются «исправленные» медицинские карты и уверения, что назначение Джека Кеннеди капитаном торпедного катера будет способствовать рекламе флота. Этим участие сильных мира сего в военной карьере Джека не ограничилось. Когда его направили нести службу в Панамском канале, то есть далеко от места боевых действий, он обратился за помощью к сенатору от штата Массачусетс Дэвиду Уолшу, который организовал ему перевод на Тихий океан, где в самом разгаре была война с японцами. Джек считал своим долгом участвовать в боевых действиях. Кроме того, он знал, что биография боевого офицера поможет ему в продвижении по карьерной лестнице, какую бы профессию он ни выбрал. К тому же жизненные принципы его семьи, воспитывающей детей в духе соперничества и стремления к успеху, не позволяли ему даже думать о том, что во время войны можно отсидеться где-нибудь в тылу [55].
Весной 1943 года Кеннеди принял командование над торпедным катером «PT-109», который вскоре получил задание в составе отряда из пятнадцати торпедных катеров атаковать возвращающиеся на базы корабли японского флота. Операция провалилась: американцам не удалось потопить или хотя-бы повредить ни одного японского корабля. Под покровом ночи в открытом море одинокий катер Кеннеди, не имевший на борту никаких средств радиосвязи или радиолокации, лишь с одним включенным двигателем из трех, поджидал корабли противника. Внезапно из темноты прямо на него выскочил уходивший от преследования японский эсминец. Все произошло так внезапно, что у Кеннеди не было возможности убрать свой катер, шедший на тихом ходу, с пути вражеского корабля, и японский эсминец просто протаранил «PT-109», разрезав американский катер пополам. Два моряка погибли на месте, а остальные оказались в воде. Некоторые держались за обломки корпуса, других отнесло в разные стороны. Кеннеди поспешил им на помощь, и помог доплыть к обломкам катера сквозь горящее масло. Он тянул за собой тяжело раненного матроса. К полудню следующего дня, когда обломки катера стали медленно тонуть, Кеннеди организовал переправу своих матросов на ближайший остров. Им пришлось добираться вплавь в течение пяти часов, и все это время Джек, превозмогая усталость, тащил за собой раненого. Все доплыли до берега. На острове им удалось отыскать местного жителя, говорившего по-английски, у которого была лодка-каноэ. Джек вырезал на скорлупе кокосового ореха свои координаты и просьбу выслать за пострадавшими спасательное судно. Послание было доставлено по адресу, и через семь дней после той злополучной ночи, на борту другого торпедного катера, экипаж возвратился на базу.
