Фрэнсис Кинг - Мегатерион

Перед этим у Парсонса было довольно трудное время с Х. и Мэгги. Деньги на совместном счете троицы — большая часть которых была обеспечена Парсонсом — были израсходованы на покупку яхты. Идея состояла в том, чтобы перепродать ее и доход разделить между всеми троими; однако Х. и Мэгги скрылись обманным путем вместе с судном. Парсонс применил магию, чтобы вернуть их обратно на берег.

«Х. попытался скрыться от меня морем в 5 вечера, и я осуществил полное пробуждение Бартзабеля (духа Марса, смотри главу 6) внутри Круга в 8 вечера. В тоже самое время, насколько я мог проверить, корабль был атакован неожиданным шквалом с побережья, оборвавшим его паруса и заставившим его вернуться обратно в порт, где я взял яхту под охрану… Я прекрасно связал их (Х. и Мэгги); они теперь не могут двинуться без того, чтобы не отправиться в тюрьму. Тем не менее, я опасаюсь, что большая часть денег (на совместном счете) уже растрачена. Мне повезет, если удастся спасти от трех до пяти тысяч долларов».

Парсонс с замечательным великодушием простил Х. и с помощью вызванного им элементаля — ее имя в миру обычных людей было Марджори Кэмерон — начал практиковать сексуальную магию в присутствии Х. с целью инкарнации Бабалон (смотри главу 5) в человеческой форме. В марте 1946 года он сообщил о том, что случилось, Кроули:

«Я нахожусь под господством чрезвычайного таинства. Я прошел через наиболее важный — сногсшибательный, поразительный — опыт во всей моей жизни между 2 февраля и 4 марта. Я верю, что это было результатом работы IX градуса с девушкой, отвечавшей моим требованиям вызова стихий. Я находился в прямом контакте с Сущностью, которая наиболее Свята и Великолепна, как упоминается в «Книге Закона». Я не могу писать ее имя в настоящий момент. Первые указания были получены прямо через Х, провидца. Я следовал им в точности. Здесь было желание инкарнации. Я пока еще не знаю проводника, но он придет ко мне, дав тайный знак. Я готов действовать как инструктор-хранитель-гид в течение девяти месяцев; затем оно должно быть выпущено в мир. Вот все, что я могу сейчас сказать…»

Теперь Кроули был всем этим озадачен. «Я полагал, — писал он, — что у меня было наиболее ненормальное, болезненное воображение, лучше не бывает для любого, но, похоже, я заблуждался. Я не могу даже приблизительно сформулировать мысль, которую ты можешь по возможности иметь в виду». Гермеру Кроули писал даже в более откровенных выражениях: «Очевидно, что Парсонс или Х. или кто-то еще создает Лунное Дитя. Меня до некоторой степени охватывает ярость, когда я размышляю над идиотизмом этой деревенщины». Окончательный приговор Кроули в отношении Парсонса был выражен в письме, написанном Гермеру 31 мая, 1946 года: «Мне кажется, согласно информации по нашему Братству в Калифорнии, если мы можем признать их аккуратными, Брат 210 (Парсонс) совершил… ошибки. Он получил поразительное озарение, которое затем кончилось ничем и, очевидно, потерял всю свою личную самостоятельность. Из отчета нашего брата[128] видно, что он лишился как своей девушки, так и своих денег — судя по всему это обычный финт судьбы, связанный с самоуверенностью».

Во время этих любопытных событий, происходивших в Калифорнии, Кроули жил жизнью удалившегося на покой мага. В начале войны он жил в Ричмонде — ему это вполне нравилось, так как он имел близких по духу соседей, среди них Монтегю Саммерса, автора стилизованных драм под времена Реставрации, знатока колдовства и черной магии. Затем, когда худший период бомбежек закончился, он переехал в Лондон и проживал под адресу 93, Джермин Стрит. В апреле 1944 года новая волна бомбардировок заставила его покинуть Лондон и стать гостем в Белл Инн, Астон Клинтон. Здесь царила совершеннейшая скучища. «Наиболее очаровательное, — писал он, — это по-настоящему старая гостиница, большой открытый камин, и еда невероятна вкусна. Но нечего делать и не с кем поговорить. Я должен заставить себя работать — и немедленно».

В январе 1945 года он переехал в Невервуд, пансион в Гастингсе, управляемым человеком с эксцентричным чувством юмора — которое должно было развлекать Кроули; «Домашние правила», к примеру, гласили:

Гостям рекомендуется не дразнить Призраков.

Завтрак подается в девять утра всем выжившим в Ночи.

Гастингское Городское Кладбище в пяти минутах ходьбы (десять минут, если нести тело), но только одну минуту, если преследуют Призраки.

Гостям не позволяется срезать тела с деревьев.

В Офисе есть определенный запас поношенной одежды на продажу, собственность гостей, которые больше непригодны для земных одеяний.[129]

Кроули надоел Невервуд. Единственные вещи, служившие облегчением этой скуки и внутренней опустошенности, были письма от последователей — и случайные встречи с ними— и все возрастающие серьезные дозы героина; его дневное потребление возросло с трех до одиннадцати гран, достаточно, чтобы убить сразу нескольких не-наркоманов. Он умер от бронхита и сердечной недостаточности 1 декабря 1947 года. Его похороны состоялись четыре дня спустя в часовне Брайтонского Крематория. Финальные ритуалы были своего рода церемонией Магики с Луисом Уилкинсоном (романистом Луисом Марлоу), читающим отрывки из «Книги Закона», кратких молитв из Гностической Мессы и «Гимна Пану» Кроули. Одна местная газета объявила это Черной Мессой. «Мы должны предпринять необходимые шаги, — сказал председатель Брайтонского городского совета, — чтобы такие вещи никогда не повторились снова».

Как может человек подвести итог жизни и личности Алистера Кроули? Был ли он, как предполагает Джон Саймондс, человеком, сотворившим религию из собственной слабости, ходячим случаем для психолога, фальшивым Мессией, бывшим проводником оккультных сил, и чьи сочинения все еще ведут многих сбившихся с пути? Был ли он, как Марио Праз описывает его в «Романтической Агонии», «сатаническим оккультистом», или он был, как он сам верил, пророком новой эпохи?

Мне кажется, что есть определенная доля правды во всех этих точках зрения. Таким образом, как личность, которая может рационализировать любое и каждое из его действий, он был неспособен к самокритике, даже допуская, что сделал что-то неправильное. Когда, например, он написал порнографическую работу, названную «Белые Пятна» — вполне определенную, как мне кажется, попытку выразить свои собственные сексуальные фантазии — он настоятельно доказывал, что единственно написал стихотворный трактат, имеющий отношение к падению человека посредством сексуальных извращений, книгу, чьи заключения «могут быть доказаны в любой Воскресной Школе».