Николай Леонов - Холодная война против России

Эти оценки тогдашних событий формировались под влиянием сотен информационных телеграмм, ежедневно приходивших в управление со всех концов СССР и из-за рубежа.

На Манежной площади чуть не каждый день шумели митинги. 22 февраля там собралась изрядная толпа, чтобы «защитить гласность и демократию». Формально митинг организовал Союз кинематографистов, хотя список ораторов был стандартным. Все они были из «ДемРоссии». 23 февраля собралась огромная манифестация сторонников сохранения Союза и Советской Армии. На 24 февраля была объявлена очередная сходка «в защиту демократии, Ельцина» и еще чего-то. Я бывал почти на всех сборищах, чтобы не слушать непременно сфальсифицированную информацию о митингах, которую сочиняют наши газетчики. На митинге 24 февраля бросилось в глаза обилие «стихотворных лозунгов», явно сочиненных одной рукой и исполненных в одной мастерской. Они были бестактны и оскорбительны.

Митинги стали сопровождаться драками. В Ленинграде на Дворцовой была потасовка, в Москве на Тверской отмечена «перестрелка» гнилыми овощами. Чаще задирается оппозиция, явно провоцируя беспорядки. В общем-то, это ее исторический удел — кусать, жалить, бодать, пока она не расчистит себе место у «корыта», потом начнется очередной, привычный виток истории до следующей потасовки у того же «корыта».

1 марта заместитель председателя КГБ В. Ф. Лебедев пригласил меня на встречу с работниками идеологического отдела ЦК КПСС. Раньше нас туда не подпускали на средний радиус действия ракеты, а теперь, видите, им захотелось послушать наши оценки обстановки в стране. В большом здании на Старой площади жизнь еле-еле теплилась, будто хозяева уехали далеко и надолго. Заведующий отделом, мужчина лет 40 с небольшим, уже успел отрастить животик, туго натягивающий рубашку. Пуговицы еле держались, петли стали уже тройной величины от постоянной нагрузки. Удивляюсь, почему мне в глаза лезут такие детали. Про себя отмечаю, что все идеологи, вроде Лойолы, Геббельса, Суслова, были тощими и аскетичными. Их, наверное, пожирал огонь внутренней страсти. Этот не из тех. Скорее охоч до вкусненького и до «клубнички». Проходим в зал, где собралось человек 30–40, из них три женщины, по виду— не фанатички веры.

После своего начальника говорю в течение минут пятнадцати, страстно и убежденно выступая за Союз, бросая им в глаза обвинение в пассивности и безразличии по отношению к процессу развала Союза, призывая сделать все за оставшееся время до назначенного на 17 марта референдума о судьбе единства Отечества. Аудитория явно шокирована, удивлена. Люди мямлят, благодарят «за помощь», задают очень вялые вопросы. Слушатели с застиранными лицами похожи на испуганных кроликов в клетке. «Куда им, — думается мне, — вздыбить Россию на референдум! Им бы решить личный вопрос, подошел ли час бежать из этого здания или еще подождать малость, авось Бог пронесет». И здание, и люди напомнили мне сложившийся стереотип Зимнего дворца в далеком октябре 1917 года.

Я шел через площадь к себе на работу, а в сердце дотаивали последние крупицы надежды на возрождение партии. А я ведь один из 20 млн. членов партии, которые верили в высокие идеалы коммунизма, каким представляли его себе поколения и поколения обездоленных, добрых, открытых людей — от Христа и до наших дней.

В воскресенье, 10 марта, по всей стране прокатилась волна митингов протеста против референдума. Вообще митинги, акции, забастовки наползают друг на друга. Никто ни с чем не согласен, временами даже с самим собой. Референдум — это предлог, на самом деле идет борьба за власть. Подавляющая масса лозунгов снова или хулит Горбачева, или хвалит Ельцина. В Москве на той же Манежной опять собрались 120 тыс. Это очень много! По другим городам цифры участников значительно скромнее: в Ленинграде — 50–70 тыс., Нижнем Новгороде — 10 тыс., Волгограде — 6 тыс., Самаре — б тыс., Саратове — 2 тыс., Свердловске — 23 тыс., Омске — 600 человек, Челябинске — 4 тыс., Владивостоке — 5 тыс. и т. д. Оппозиция явно организуется быстрыми темпами. Все митинги направлялись и управлялись приехавшими из Москвы народными депутатами блока «Демократическая Россия». К интеллигенции начинают примыкать рабочие. Еще пару лет назад шахтеры выгоняли политагитаторов, пытавшихся примазаться к забастовочному движению. А теперь иначе. Угольщики почти повсеместно требуют отставки Горбачева и его окружения. Главным помощником оппозиции является сам первый и — теперь уже ясно — последний президент СССР, неуверенный, непоследовательный, недалекий. Вылитый царь Федор, сынок Ивана Грозного.

Подошли информационные материалы из ЦК партии, из которых видно, что 5 марта Горбачев опять собирал высший эшелон руководства КПСС (секретари обкомов, крайкомов и пр.). Долго и сладко рассказывал о своей недавней поездке в Белоруссию, и выходило, что и любит его народ, и слушает, и даже понимает. А слушатели упорно подводили его к разговору на тему «Почему же власть рушится?», и он не хотел говорить об этом. Так и разошлись, как и собрались: без слез, без горя, без любви. Пустые «мероприятия» вели к деморализации даже высшего эшелона партийного руководства.

17 марта был проведен наконец референдум о сохранении Союза ССР в обновленном виде. Результаты голосования оказались выше самых оптимистических ожиданий. Народ высказался в пользу сохранения единого государства. В РСФСР в голосовании приняло участие 75 % избирателей, 71 % из которых высказались «за», на Украине соответствующие цифры составили 83 и 70 %, в Белоруссии— 83 и 83 %. В остальных республиках проценты были еще выше. В шести республиках: Литве, Латвии, Эстонии, Молдове, Грузии, Армении — всесоюзный референдум блокировался местными властями, против участвующих в голосовании был развязан моральный террор. И все-таки в Латвии к урнам пришло свыше 500 тыс. человек, в Литве — более 600 тыс., в Молдове — более 800 тыс. Конечно, голосовавшие принадлежали к наиболее политически активной части русскоязычного населения, но их не назовешь «незначительными группами пенсионеров».

Казалось бы, что еще нужно было политическим руководителям для сохранения СССР? Высшая воля народа была высказана ясно и недвусмысленно. Оставалась самая малость: отлить результаты референдума в законы, запрещающие проповедь сепаратистских взглядов, квалифицирующие как антинародные действия, ведущие к развалу Советского Союза. Ничего этого не было сделано. Союзная власть не использовала исключительно благоприятную обстановку для спасения единого Отечества. Захваченная круговертью политиканской борьбы, она быстро забыла итоги всенародного опроса, а оппозиция после короткого замешательства вновь безнаказанно стала подкидывать головешки в костер сепаратизма. Воля народа была нагло попрана!