Николай Пияшев - Воровский

Владимир Ильич Ленин в Совнаркоме.

В. В. Воровский на рыбной ловле в окрестностях Рима.

Через несколько дней Вацлав Вацлавович снова написал Ленину. Воровский обращал внимание на истеричность и растерянность «нашего милого ведомства» (то есть Наркоминдела), которые вредят общему делу.

Он сообщал Ленину, что имел случай по поводу финских дел беседовать с товарищем министра иностранных дел фон Штуммом. Штумм пытался убедить Воровского быть уступчивым: мол, положение России сейчас очень трудное и прочность большевистской власти стоит под вопросительным знаком. Как на аргумент бессилия нашей власти Штумм указывал на то, что мы-де уже просим помощи у немцев…

«Дорогой Ильич, ради бога примите какие-нибудь меры, чтобы публика даже в минуты страха не забывала, что она представляет Российскую СФС Республику, и российский пролетариат, и нашу партию. Я не сомневаюсь, что там сидят очень преданные товарищи и очень милые люди, которые, наверное, сумеют с достоинством умереть за отечество, но, к сожалению, не обладающие достаточной выдержкой, чтобы уметь с достоинством жить ради этого отечества. Хоть бы холодные ванны Вы им прописали, что ли…»

НА ВОЛОСОК ОТ СМЕРТИ

Осенью 1918 года Советское правительство отправило в адрес Воровского значительную сумму денег. В Стокгольм деньги доставили на пассажирском пароходе и немедленно положили в банк. Особой конспирации не соблюдалось, и многие узнали, что в советское посольство прибыли ценности.

Об этом стало известно и «Лиге убийц», тесно связанной с генералом Юденичем, а также с сотрудниками английского и американского посольств. Аппетиты бандитов разгорелись. Не зная, сколько и каких ценностей привезено, главарь лиги, белогвардейский полковник Хаджи Лаше, вообразил, что большевики получили сотни миллионов, да, кроме того, и другие ценности, включая царскую корону.

В загородной резиденции, вилле Больстанэс, в двадцати километрах от Стокгольма состоялось совещание членов лиги. Черные глаза Хаджи Лаше горели лихорадочным огнем, плотно сжатые губы вздрагивали, ноздри хрящеватого носа хищно раздувались. Он говорил, что нужно установить слежку за квартирами большевиков. Это дело поручалось Биттенбиндеру. Лейтенант Порфененко обязан был связаться с сотрудниками французского и американского посольств, чтобы раздобыть средства для подготовки ограбления советской миссии.

Вскоре Воровскому предоставился случай и самому увидеть одного из главарей лиги. В начале октября к нему в посольство забрел по ошибке генерал-майор Гиссер. Думая, что он зашел в бывшее царское консульство, принимая советских служащих за своих друзей, Гиссер рассказал, как его в Петрограде большевики подозревали в сношениях с генералом Алексеевым и хотели арестовать, а человеколюбивый начальник Главного штаба устроил ему назначение в Стокгольм, чтобы спасти его от…«коварных большевиков».

Когда он ушел, Воровский расхохотался:

— Как вам нравится? Мы и не знали, что «наш» военный атташе разгуливает по улицам Стокгольма в то время, как мы задыхаемся от работы…

Советское посольство все чаще и чаще посещали «деятели» лиги. Однажды забежал юркий плюгавенький человек, отрекомендовавшийся инженером Эттингером. Он беспрестанно вертелся, что-то высматривал, вынюхивал, болтал о том и о сем. С трудом удалось его выпроводить. Один шведский журналист, присутствовавший при этом, тут же сообщил Воровскому, что это был секретарь белогвардейской газетенки «Эхо России», правая рука Хаджи Лаше, в прошлом певец, преподаватель Петроградской консерватории.

И вот белогвардейская «Лига убийц» стала действовать под флагом борьбы с большевиками. Ей удалось выследить, кто бывает в советском посольстве и кто, следовательно, связан с большевиками. Хаджи Лаше надеялся, что от них можно будет узнать, где хранятся ценности.

Первой жертвой убийц стал некто К. Кальве (Глеб Варфоломеев, в прошлом русский матрос). Он неоднократно бывал в советском посольстве, вел коммерческие дела как посредник в торговле между Швецией и Россией. С его помощью удалось наладить товарообмен: взамен русской пеньки и льна шведы поставляли металлические изделия. Но в политическом отношении Кальве был безграмотен, и Воровский ему особенно не доверял.

«Лига убийц» заманила Кальве в загородную дачу и там зверски расправилась с ним. Труп его завернули в мешок и спустили в прорубь. Но допрос Кальве ничего лиге не дал. Хаджи Лаше сумел поживиться только личным капиталом убитого.

Тогда лига начала выслеживать Левицкого, русского журналиста-эмигранта, который приехал в Швецию по советскому паспорту как дипломатический курьер. Этот факт и послужил причиной, почему выбор лиги пал именно на него. Чтобы заманить его в загородную виллу, бандиты подослали дочь генерала Гиссера — Дагмару. Левицкий был не прочь поволочиться за генеральской дочерью, а та его уговорила поехать к подруге в загородную дачу Больстанэс. Там Левицкий и нашел свой бесславный конец. Перед смертью его силой заставили подписать чек.

После исчезновения Левицкого, которого знали во многих шведских домах, в Стокгольме поползли слухи о русской банде. Сведения просочились в газеты. Прочитав в газете заметку об исчезновении Левицкого, Воровский вспомнил, как однажды вечером, когда он пил кофе и просматривал журнал, в комнату постучали. Вошел франтовато одетый молодой человек и отрекомендовался сотрудником «Русского слова» — Левицким. Он сказал, что прибыл в Стокгольм с советским паспортом и намеревается проехать в Америку, чтобы работать там над рассеянием той лжи и клеветы, которыми сопровождалось все, что исходило из Советской России. Он поведал также о некоторых мелочах из жизни стокгольмской контрреволюции, с которой успел познакомиться.

«Подослан, — мелькнула тогда невольно мысль у Воровского. — А может, и нет… Ничего не старается выпытать, узнать. Но держаться с ним надо настороже…»

Левицкий просил Воровского оказать содействие в отъезде в Америку. Воровский уклонился от ответа, так как Левицкий не внушал ему особенного уважения. Он хотел о нем побольше узнать, но потом Левицкий затерялся. Теперь кривая его жизни замкнулась.

Третьей жертвой «Лиги убийц» явился Николай Ардашев — делец по бумажной части. Он приехал в Стокгольм с поручением комиссара печати Северной области закупить бумагу.

Он был у Воровского. С ним уговорились насчет работы. Бумагу он быстро нашел, и для ее покупки Воровский выдал деньги. Но впоследствии выяснилось, что Ардашев оттягивал отправку груза в Россию — использовал связи с советским посольством в спекулятивных целях. Воровский потребовал у Ардашева отчета. Тот мялся, мялся и в конце концов отправил бумагу другого сорта. На этом Воровский с ним и расстался, чтобы больше не поддерживать никаких отношений.