Иосиф Лаврецкий - Хуарес

Текст этого письма после смерти автора был отлит в бронзе и навечно установлен в назидание потомству в его кабинете — в Национальном дворце в Мехико, где размещен теперь музей Хуареса.

Положение резко изменилось к лучшему после того, как в апреле 1865 года северяне разгромили южан и заставили их капитулировать. Теперь правительство Соединенных Штатов могло говорить более решительным языком с Наполеоном III. Президент Джонсон, пришедший к власти после трагической гибели Линкольна, и государственный секретарь Сьюард потребовали от Наполеона III эвакуации французских войск из Мексики. В подкрепление своих требований американцы сконцентрировали на мексиканской границе 100 тысяч солдат. Донья Маргарита была демонстративно приглашена в Вашингтон, где ее принял Джонсон, а Сьюард устроил в ее честь прием. Американским послом при Хуаресе был назначен генерал Шерман, один из героев гражданской войны. Все эти действия создавали впечатление о возможности активного вмешательства Соединенных Штатов в мексиканские дела. Правда, сам Хуарес был уверен, что США не станут воевать с Францией из-за Мексики. «Волки не кусают волков: они уважают друг друга», — писал Хуарес об отношениях между Соединенными Штатами и Францией.

Правительство Соединенных Штатов без восторга относилось к Хуаресу, более того, пыталось заменить его все тем же предателем Санта-Анной. В начале 1866 года Сьюард на военном корабле неожиданно выехал на карибский остров Сент-Томас, где жил в то время Санта-Анна. Согласно информации, полученной Ромеро от русского посланника в Вашингтоне барона де Штёкла, Сьюард намеревался договориться с Санта-Анной о создании мексиканского правительства под его руководством. Однако Санта-Анна произвел на Сьюарда отталкивающее впечатление, и Вашингтон отказался от своего плава использовать его.

Наполеон III не столько опасался угроз со стороны американского правительства, как растущей мощи Пруссии. Франция готовилась к схватке с этой новой своей соперницей в Европе и поэтому спешила закончить мексиканскую авантюру. Давление Вашингтона послужило лишь последним толчком к развязке. Наполеон III заверил США, что приступит к эвакуации своих войск из Мексики 1 ноября 1866 года.

Мексика явно не оправдала его надежд, она не только не стала для Франции Эльдорадо, но поглощала огромные средства, необходимые на содержание почти 40-тысячной армии, что ослабляло обороноспособность метрополии. По официальным данным, мексиканская авантюра обошлась Франции в 300 миллионов франков, по неофициальным — она стоила около миллиарда. Чувствительными была и потери в живой силе. Они превышали 6500 человек, или 20 процентов экспедиционной армии.

Не оправдал надежд Луи Бонапарта и его ставленник Максимилиан. Капризный и своенравный, он рассорился с маршалом Базэном и другими французскими чинами в Мексике, чем весьма огорчил своего французского покровителя и укрепил его в мысли поскорей выбраться из древней империи Монтесумы.

Наполеон III убедился, что невозможно завоевать и покорять мексиканский народ. Нет, Хуарес не располагал мощной армией, угрожавшей разгромом французам; наоборот, французы почти все сражения выигрывали и захватывали один город за другим, часто не встречая серьезного сопротивления. Но как только французы отступали, население сразу же переходило на сторону Хуареса, который оставался непобедимым, несмотря на все усилия огромной армии интервентов и их наемников. Большинство населения даже не знало, где обретаются Хуарес и его правительство. Командиры партизанских отрядов адресовали ему своя рапорты так: «Гражданину президенту дону Бенито Хуаресу. Пасо-дель-Норте или где бы он ни находился». Страну облетели его слова: «Где бы я ня был, на вершине горы или на дне оврага, возможно покинутый всеми, я не выпущу из своих рук знамя Республики до самого дня триумфа!»

И люди верили: пока знамя республики находится в руках «маленького индейца», надежда на победу жива, борьба продолжается. Сила мексиканцев, таким образом, заключалась в их патриотизме, и Луи Бонапарт знал, во что обошелся его августейшему дяде патриотизм испанцев. Выход поэтому был только один: убраться из Мексики в кратчайший срок с Максимилианом, если он того пожелает, или без него, если он откажется следовать велениям рассудка.

Еще на протяжении 1865 года Наполеон III, как, впрочем, и маршал Базэн да и Максимилиан, надеялся укрепить позиции, создав из предателей и европейских наемников — в основном австрийцев и бельгийцев — преторианскую гвардию, должную заменить со временем французов. Максимилиан даже отдалил от себя Мирамона и Леонардо Маркеса, зверства которых вызывали всеобщее негодование и осуждение. Первого он отослал изучать военные науки в Пруссию, а второго — в Палестину, на поклон «святым» местам. Их отъезд не увеличил притока добровольцев в ряды предателей, которые, лишившись своих вожаков, еще пуще злобствовали, терроризируя и грабя беззащитное население. Европейские наемники следовали их примеру, но в отличие от них тяжело переносили местный климат, часто болели и выходили из строя.

Еще теплилась надежда на то, что удастся избавиться от Хуареса, используя некоторых тщеславных деятелей из его окружения, претендовавших на президентское кресло. Такие планы связывались с именем генерала Гонсалеса Ортеги, занимавшего пост вице-президента. Согласно конституции 1857 года в случае, если истекал срок полномочий президента и обстановка в стране не позволяла провести выборы, президентская должность переходила к вице-президенту, в данном случае к Гонсалесу Ортеге. Срок конституционных полномочий Хуареса истекал в конце 1865 года, и Гонсалес Ортега из Соединенных Штатов, где он отсиживался в течение последнего года, потребовал отставки Хуареса и передачи ему президентского поста. Это требование поддержали Гильермо Прието и некоторые другие либеральные деятели.

Хуарес, находившийся тогда в Пасо-дель-Норте, оказался в результате этого в весьма щекотливом положении. С одной стороны, он во всей своей деятельности строго придерживался духа и буквы конституции, обязывавшей его передать власть 1 декабря 1865 года Гонсалесу Ортеге. С другой стороны, долг патриота повелевал ему не делать этого, ибо вице-президент самовольно покинул страну и стал дезертиром. Но самое главное заключалось в том, что Гонсалес Ортега выступал сторонником компромисса с французами и Максимилианом, был жаден на деньги и, заняв пост президента, мог погубить дело возрождения нации, которому посвятил свою жизнь Хуарес. Нечистоплотность Гонсалеса Ортеги в денежных делах доходила до того, что, купив в Нью-Йорке винтовки по 5 долларов за штуку, он пытался их перепродать своему же правительству, испытывавшему огромные финансовые трудности, по 15 долларов за штуку. Можно ли было доверить такому человеку пост президента, не рискуя судьбою родины? Разумеется, нет!