Борис Григорьев - Королева Кристина

Кристина в очередной раз продемонстрировала, что её личные интересы стоят выше всяких других. И куда же делся её стоицизм, которым она так победно «козыряла»? При первом же серьёзном столкновении с реальной жизнью он рассыпался в прах.

Пожалуй, брюссельский период был самым сумасбродным в биографии Кристины. Она в первый раз почувствовала здесь, что слишком многое потеряла, а взамен не получила ничего. Почва уходила у неё из-под ног, и чтобы вовсе не исчезнуть с политической сцены Европы, она строила фантастические проекты, налево и направо раздавала «бесплатные» рекомендации. Один из её советов Кромвелю, к примеру, заключался в том, чтобы он принял католичество и получил из рук римского папы корону Англии, а страну — в качестве папского лена. Она стала открыто обсуждать возможность возвращения на шведский трон в случае смерти Карла X и назначения своим наследником какого-нибудь габсбургского принца.

Конечно, было бы ниже собственного достоинства показывать своё разочарование, и королева, соблюдая декорум, внешне весело и беззаботно проводила время в Брюсселе. Проживая теперь во дворце герцога Эгмонта, участвуя в маскарадах, посещая театры, появляясь везде в основном в мужском обществе, она не обращала внимания ни на этикет, ни на чистоту своей речи и давала лишний повод для всяких домыслов и спекуляций. Отказ от лютеранской веры, судя по всему, ни к чему её не обязывал. Правоверные католики находили её поведение шокирующим и безответственным. Они критиковали её за то, что она редко появлялась в церкви, что не снимала с себя мужской одежды и что вела себя вызывающе.

Появились памфлеты, обвиняющие Кристину в атеизме и лесбийских наклонностях. Невооружённым глазом было видно, что эта первая, но не последняя кампания по очернению королевы направлялась из Франции опытной рукой кардинала Мазарини, не простившего ей поворот Швеции в сторону Испании. Не хотел кардинал и её успеха на международном поприще — уж слишком популярной и умной, а значит, лишней, казалась она ему в это время. Именно в брюссельский период была заложена основа всех мифов и легенд о королеве Кристине, которые успешно культивируются и в наши дни. Клеветники не нашли ничего лучше, как спекулировать на том, что бывшая королева — женщина.

Летом 1655 года до Брюсселя дошли вести о смерти матери, вдовствующей королевы Марии Элеоноры, и канцлера Акселя Оксеншерны. Смерть этих людей, как свидетельствовали окружавшие её люди, потрясла Кристину, и она временно ушла в себя, отказавшись от удовольствий светской жизни. «И теперь считаю благословенным её неучастие в ужасном занятии по управлению страной… — писала она Карлу X Густаву о смерти матери. — …Вероятно, опекуны поступили слишком жестоко, когда полностью отделили меня от матери, так что мы стали чужими».

Наконец из Рима пришла весть о том, что там её ждут. Новый папа Александр VII рекомендовал ей не принимать официально католической веры во время путешествия по некатолическим странам, а предлагал сделать это в Италии. Что касалось материальной поддержки, то понтифик ссылался на финансовые трудности Ватикана.

Отступать в любом случае было поздно, скрыть факт смены религии в её положении было практически невозможно, и нужно было идти по избранному пути до конца — а там будь что будет. Кристина отправила в Вену Монтекукколи с письмом к Фердинанду III, в котором давала ему понять, что в обмен на его поддержку готова поделиться с ним государственными секретами Швеции! В частности, она сообщила императору о существовании тайного соглашения Швеции с властями Верхней Австрии о пропуске шведской армии через Дунай, а также некоторые другие тайны шведского правительства. Она вновь повторила просьбу защитить её померанские домены от возможного посягательства на них со стороны Швеции. В случае необходимости, писала Кристина, Вена должна была натравить на Швецию Данию и Голландию, которые так «ненавидят шведов».

Да, видно, слишком глубоко уязвил её статус частной жизни обычной женщины, чтобы так сразу и так низко пасть! Через много лет Кристина в своих сентенциях выразит презрение к деньгам и материальным ценностям, а пока она всеми средствами боролась за то, чтобы получить их в достаточном количестве. Хорошо ей было философствовать о высоких материях, сидя на троне, а вот теперь оказалось, что без денег свободы не бывает.

Двадцать второго сентября 1655 года Кристина, получив у Иллана ещё один крупный заём, покинула Брюссель. Её свита составила 200 человек, из которых только двое были шведы: камергер Густав Лильенкруна и паж Эрик Аппельгрен. Остальные, по мнению Мэссон, представляли собой «всякий сброд» из испанцев, французов, фламандцев и итальянцев, включая падре Гуэмеса с супругой, замаскированного под обер-церемониймейстера двора. Эрцгерцог Леопольд Вильгельм Австрийский со свитой и двумя гвардейскими ротами эскортировал её до ворот города.

На всём пути до Инсбрука — во Франкфурте-на-Майне, в Нюрнберге, в Аугсбурге — её торжественно встречали и провожали мэры и губернаторы городов, князья и епископы, везде устраивали фейерверки и пышные приёмы. Это всё были места, связанные с походами её отца Густава II Адольфа, где она могла ещё прикоснуться к предметам, которыми 20 лет тому назад пользовался Северный Лев и Защитник лютеран. Интересно было бы узнать, какие мысли посещали в это время протестантов Аугсбурга, Нюрнберга или Франкфурта-на-Майне, особенно когда дочь их кумира, прибыв в Инсбрук, дала его гарнизону пароль «Йезус, Мария» — пароль, с которым армии Контрреформации шли в бой против её отца.

Обряд крещения был назначен на 3 ноября.

Папа Александр VII тщательно продумал порядок церемонии, полагая, что приём королевы в лоно католической церкви должен был «опираться на авторитет папского легата», для чего не без умысла выбрал легата и интернунция Лукаса Хольштениуса, бывшего лютеранина. Дружеские отношения с ним Кристина сохранит на долгие годы. Падре Малинес тоже ждал её в Инсбруке. Подготовка к встрече королевы шла полным ходом, но никто пока не знал, для кого она готовилась и с какой целью прибыл в Инсбрук перекрещенец Хольштениус, который при встрече с Кристиной передал приглашение папы посетить Ватикан и письменные полномочия от Александра VII на совершение обряда крещения.

Королева в сопровождении эрцгерцогов Фердинанда Карла и Сигизмунда под звуки хорала «Veni Creator spiritus» появилась в Хофкирхе в простом чёрном шёлковом платье, единственным украшением которого был приколотый на груди алмазный крест. Она преклонила колени перед алтарём и низким мужским голосом, медленно и чётко, зачитала текст тридентийского исповедания, поданного Хольштениусом. После того как она заявила о признании текста, легат по всем правилам обряда провёл заблудшую овцу к истинной вере. Иезуит патер Штаудахер произнёс на немецком языке проповедь, начинающуюся словами: «Слушай, дочь моя, внимай и наклони ухо своё: забудь народ свой и дом отца своего, да будет Господь иметь радость в красоте твоей, ибо Он есть твой господин, и для Него ты падаешь ниц». Затем последовали месса с непременным Те Deum, звон колоколов, орудийный салют, праздничный обед, сопровождаемый факельным танцем в исполнении пажей, и театральное представление пьесы «Ревнивые Марс, Адонис и Венера».