А. Горбунов - Анатолий Тарасов

Тарасова интересовала роль биологических ритмов в жизни человека вообще и спортсмена в частности. «Вот команда: играет, на взлете, равных ей нет, — рассуждал он. — А потом — бац, и сдыхает! И обиднее всего, когда это случается в конце самых ответственных матчей». — «У производственников, — заметил Товаровский, — есть такой термин — усталость металла». — «Понимаю, к чему ты это говоришь, — живо откликнулся Тарасов. — Мы не боги, мы не всесильны. Но можно ли управлять… — Тарасов прокрутил пальцем по воздуху синусоиду — …вот этими самыми всплесками спада и активности? Можно ли делать так, чтобы пик формы отдельных игроков и команды в целом пришелся на тот период, который нам нужен?»

Постановка вопроса оказалась для Колоскова неожиданной. Он замешкался с ответом и тут же услышал от Тарасова: «Не люблю молчунов! Говори четко и ясно, берешься за эту тему или же я буду искать кого-то другого?» Под таким напором у Колоскова вырвалось, как он говорит, помимо его воли: «Молчание — знак согласия». Тарасов засмеялся: «Ну и хорошо. По рукам».

У Тарасова была собрана «кое-какая статистика», имелись некоторые наработки, сделанные в процессе многочисленных тренировочных занятий. Осталось, как он сказал, «всё это систематизировать и вычленить закономерность». Всё также стоя допил чай, распрощался и быстро вышел из кабинета Товаровского, бросив уже в дверях: «Детали тут сами уточняйте. У меня на них времени совсем нет».

В те времена в Московском институте физкультуры работала большая группа талантливых ученых — биофизиков, кибернетиков, математиков, биохимиков. Лев Матвеев известен как автор монографии о тренировочном процессе в подготовительный, соревновательный и переходный периоды, его методиками пользовался Юрий Власов. На кафедре физиологии трудился профессор А. Гуминский, рядом с которым заметными работами выделялся В. Михайлов. Математическими формами исследования в теории спорта занимался профессор В. Зациорский, исследованиями скоростно-силовой подготовки спортсменов — Ю. Верхошанский. Украшением кафедры биохимии был ученый с мировым именем Н. Волков. Вез боязни ошибиться можно сказать, что подобного созвездия светил и близко не было ни в одном научном центре исследования спорта в мире.

«К сожалению, — говорит Колосков, — в конце 80-х — начале 90-х годов знания этих и многих других ученых оказались невостребованными, попросту говоря, никому не нужными в возникших новых общественно-политических условиях. И многие из них, желая остаться в профессии, были вынуждены покинуть Россию. Их с радостью приняли в странах, достижениям которых в спорте мы вынуждены сегодня смотреть в спину».

На труды именно этих ученых в 70-е годы опирались тренер амстердамского «Аякса» Штефан Ковач, а также Валерий Лобановский, Олег Базилевич и Анатолий Зеленцов, упорядочившие тренировочный процесс в киевском «Динамо». Имена Матвеева, Верхошанского, Волкова, Зациорского вспоминают при случае выдающиеся западноевропейские футбольные тренеры Арриго Сакки, Жозе Моуриньо, Марчелло Липпи…

Верхошанский полтора десятилетия работал в Италии. Его постоянно приглашали читать лекции тренерам Испании, Франции, Португалии… А тех, кому он читал лекции и кого учил, стали звать в Россию, чтобы они учили российских специалистов. Воистину, нет пророка в своем отечестве.

Жозе Моуриньо, творчески подходящий ко всем научным рекомендациям, рассказал в дни первого появления в «Челси» журналисту российского журнала «PROспорт» Дмитрию Навоше: «Я хочу что-то оставить в футболе после себя, сделать его лучше. У вас в России был великий методолог — Матвеев, и его наработки были прорывом в области подготовки спортсменов. Спросите у других европейских тренеров, его все знают. Какое-то время и я работал по Матвееву, потому что его идеи были правдой. Но сейчас я знаю другую правду, я сам ее открыл и готовлю команду иначе. К примеру, Матвеев утверждал, что нельзя начинать предсезонную подготовку на высоком уровне интенсивности, — а я начинаю».

По просьбе Товаровского Матвеев стал научным руководителем у Колоскова, назвавшего диссертацию — без влияния Тарасова не обошлось — «Исследование условий сохранения высокой игровой работоспособности в длительном соревновательном периоде на примере хоккея». «Матвеев, — вспоминает Вячеслав Иванович, — сказал мне примерно следующее. Хоккеисты играют восемь месяцев в году — соревновательный период. Восемь месяцев держать пик формы невозможно. Задача твоя как ученого, методиста подобрать такую методику тренировки, которая если бы и допускала колебания (без них не обойтись), то с минимальной динамикой. С подъемами, рассчитанными на самые важные матчи и турниры сезона, со спадами, конечно, но без провалов». И по договоренности с Тарасовым в качестве экспериментальной базы был выбран ЦСКА.

Это сейчас спорт вообще и футбол с хоккеем в частности без науки немыслимы. В те же времена Тарасов фактически стал в мировом хоккее первым тренером, решившим прибегнуть к помощи научных достижений. Тарасов понимал, и в этом понимании опередив коллег, что за наукой в спорте, развивающемся с предельной интенсивностью, будущее. Самое время — вторая половина 60-х годов — завязывать с ней дружеские отношения. Откладывать нельзя. Потом будет поздно.

Юрий Королев, соратник Тарасова, называет тренера аналитиком от Бога. Вместе они работали с 1962 года, когда по инициативе Анатолия Владимировича была создана комплексная научная группа при сборной СССР, и возглавил ее Королев. Тарасов еще в середине 50-х годов пришел к выводу, что одних визуальных наблюдений за матчами, на основе которых специалист вправе выстраивать умозаключения по игре, ее характеру, направленности, качественным характеристикам игроков, уже маловато. Необходимы дополнительные объективные количественные показатели, то есть сухие, беспристрастные цифры. Историческая поездка в Канаду подтвердила тарасовские выводы. Он привез из-за океана целую сумку протоколов матчей с хозяевами, справочных данных, дополнительных материалов по каждому игроку НХЛ. От показателей, зафиксированных в послеигровых протоколах, разбегались глаза. Постепенно набор этих показателей, регулярно дополняемых другими, Тарасов стал внедрять в работу со своей командой.

«Мы искали те самые количественные параметры, которые могли бы помочь проанализировать игровые действия хоккеистов, — рассказывает Королев. — Искали, пробовали, ошибались и в конце концов находили то, что улучшало качественные характеристики». Тарасов называл эти пробы «педагогическими наблюдениями».

Как-то раз Тарасов попросил Королева посчитать количество бросков за матч у форвардов первой тройки ЦСКА и сборной — Михайлова, Петрова и Харламова. «Собранная информация, — вспоминает Королев, — озадачила: Петров крайне редко сам угрожал воротам. На разборе игры Тарасов обратился к нему: