Александр Василевский - Жуков. Маршал жестокой войны

Все население Берлина, которое можно было поднять на борьбу против наших наступающих войск, было поднято. В оружии оно недостатка не испытывало. Кроме того, гражданское население использовалось на оборонительных работах, а также в качестве подносчиков боеприпасов, санитаров и даже разведчиков.

Говоря о людях, сражавшихся с нами на улицах Берлина в гражданской одежде, следует отметить явление, характерное для самых последних дней войны и периода капитуляции: часть солдат и офицеров немецко-фашистской армии, стремясь избежать плена, переодевалась в гражданское и смешивалась с местным населением.

А в общем – в этом случае я опираюсь на данные органов разведки 1-го Белорусского фронта – цифра участников обороны Берлина в двести тысяч человек, думаю, не совсем точна. Вероятнее всего, она не выше, а ниже действительной.

Бои в самом Берлине продолжались днем и ночью, и я хочу здесь, не привязывая, так сказать, эти наблюдения к определенному дню, остановиться на характере обороны Берлина.

Мне приходилось встречаться с суждениями о том, что бои в Берлине можно было, дескать, вести с меньшей яростью, ожесточением и поспешностью, а тем самым с меньшими потерями.

В этих рассуждениях есть внешняя логика, но они игнорируют самое главное – реальную обстановку, реальное напряжение боев и реальное состояние духа людей. А у людей было страстное, нетерпеливое желание поскорее покончить с войной.

И тем, кто хочет судить об оправданности или неоправданности тех или иных жертв, о том, можно или нельзя было взять Берлин на день или на два позже, следует помнить об этом. Иначе в обстановке берлинских боев ровно ничего нельзя понять.

Как известно, с 24 апреля обороной Берлина командовал генерал артиллерии Вейдлинг, в прошлом командир 56-го танкового корпуса. Имперским комиссаром обороны Берлина был Геббельс, а общее руководство обороной осуществлял лично Гитлер – вместе с Геббельсом, Борманом и последним начальником своего генерального штаба Кребсом.

Геббельс возглавлял органы гражданской власти и был ответственным за подготовку к обороне гражданского населения города. Что касается Вейдлинга, то при вступлении в должность командующего обороной Берлина он получил от Гитлера достаточно категорический приказ: оборонять столицу до последнего человека.

Гитлеровцы готовили Берлин к прочной и жесткой обороне, рассчитанной на длительное время и построенной на системе сильного огня, опорных пунктов, узлов сопротивления. Чем ближе к центру города, тем оборона становилась плотнее. Массивные каменные постройки с большой толщиной стен приспосабливались к осадному положению. Окна и двери многих зданий заделывались; в них оставались лишь амбразуры для ведения огня.

Несколько укрепленных таким образом зданий образовывали узел сопротивления. Фланги прикрывались прочными баррикадами толщиною до четырех метров. Баррикады являлись одновременно мощными противотанковыми препятствиями. Для их сооружения использовались и дерево, и земля, и цемент, и железо. Особенно укреплялись угловые здания, позволявшие вести фланговый и косоприцельный огонь. Все это с точки зрения организации обороны было достаточно продумано. К тому же узлы обороны немцы насытили большим количеством фаустпатронов, которые в обстановке уличных боев оказались грозным противотанковым оружием.

В системе обороны врага немаловажное значение имели подземные сооружения, которых в городе насчитывалось больше чем достаточно. Бомбоубежища, тоннели метро, подземные коллекторы, водосточные канавы – вообще все виды подземных коммуникаций использовались и для маневра войск, позволяя перебрасывать группы под землей с одного места на другое, и для доставки боеприпасов на передовую.

Пользуясь подземными сооружениями, противник причинял нам чрезвычайно много неприятностей. Случалось, наши войска возьмут тот или другой узел сопротивления, и, казалось бы, все здесь кончено; а неприятель по подземным ходам выбрасывает в наши тылы свои разведывательные группы и отдельных диверсантов и снайперов. Такие группы автоматчиков, снайперов, гранатометчиков и фаустников, появлявшиеся через подземные коммуникации, вели огонь по автомашинам, танкам, орудийным расчетам, следовавшим по уже захваченным улицам, рвали линии связи и создавали напряженную обстановку позади нашего переднего края.

Бои в Берлине потребовали большого искусства от начальников, непосредственно организовывавших бой на своем участке. Прежде всего – от командиров полков и батальонов: нашими штурмовыми группами чаще всего руководили именно они.

Продвижение советских войск затруднялось еще рядом обстоятельств. В Берлине, особенно в центральной его части, было много специальных железобетонных убежищ. Самые крупные из них представляли собой надземные железобетонные бункера, в которых мог помещаться крупный гарнизон – от трехсот до тысячи солдат.

Отдельные бункера имелись по шесть этажей, высота их доходила до тридцати шести метров, толщина покрытий колебалась от полутора до трех с половиной метров, а толщина стен – один – два с половиной метра – была практически недоступна для современных полевых систем артиллерии. На площадках бункеров обычно находилось несколько зенитных орудий, работавших одновременно и против авиации, и против танков, и против пехоты.

Эти бункера являлись своеобразными крепостями, вписанными в систему обороны внутри города, и насчитывалось их по всему Берлину около четырехсот. В городе было также настроено много железобетонных колпаков полевого типа, где могли сидеть пулеметчики. Наши солдаты, ворвавшись на площадь или территорию того или иного завода, фабрики, сплошь и рядом сталкивались с огнем, который немцы вели из таких железобетонных колпаков.

Во время Берлинской операции гитлеровцам удалось уничтожить и подбить восемьсот с лишним наших танков и самоходок. Причем основная часть этих потерь приходится на бои в самом городе.

Стремясь уменьшить потери от фаустпатронов, мы в ходе боев ввели простое, но очень эффективное средство – создали вокруг танков так называемую экранировку: навешивали поверх брони листы жести или листового железа. Фаустпатроны, попадая в танк, сначала пробивали это незначительное препятствие, но за этим препятствием была пустота и патрон, натыкаясь на броню танка и уже потеряв свою реактивную силу, чаще всего рикошетировал, не нанося ущерба.

Почему эту экранировку применили так поздно? Видимо, потому, что практически не сталкивались с таким широким применением фаустпатронов в уличных боях, а в полевых условиях не особенно с ними считались.