Письма царской семьи из заточения - Евгений Евлампиевич Алферьев

Н.В. Деревенко[684]

Тобольск, вторая половина апреля 1918 г.

Дорогой мой Коля,

Спасибо за письма и рисунки. Мне теперь лучше. В саду ужасная грязь. Повсюду положены доски. Посылаю тебе просфору. Синий говорит, что он ругал феффера, так ей и надо, ха-ха-ха!!!!!!!! Синий – это твой папа, я его назвал так в Крыму.

(Начертан росчерк спиралью)

Поклон всем. Целую.

Твой Йескела[685]

(В длину всей строки начертан росчерк спиралью)

От великой княжны Ольги Николаевны Т.Е. Боткиной[686]

Тобольск, 23 апреля 1918 г.[687]

Спасибо, дорогая Таня, Вам и Глебу (младший брат Т.Е. Боткиной) за милое письмо. Пишет ли Папа?[688] Мы ничего не имеем и страшно грустим. Пожалуйста, пошлите мою открытку Юлии Алексеевне, а другую Мельнику[689]. Целую Вас нежно и желаю всего доброго.

Ольга Р.

Письмо великой княжны Ольги Николаевны на имя Т.Е. Боткиной

От великой княжны Ольги Николаевны

А.В. Сыробоярскому[690]

(Отрывок письма[691])

Тобольск, 23 апреля 1918 г.

Здравствуйте, Александр Владимирович!

Не знаю, получили ли письмо Татьяны[692], в котором она Вам писала о неожиданном, скором отъезде родителей и Марии. Прямых известий не имеем и в общем ничего не знаем. Была одна телеграмма, что благополучно, но не от них[693]. Невыразимо тяжело, как Вы можете себе представить. В такие дни, как они их проводят, и вообще все…

От великой княжны Анастасии Николаевны одному из бывших раненых офицеров, находившихся на излечении в Царском Селе в Феодоровском лазарете их императорских высочеств великих княжон Марии Николаевны и Анастасии Николаевны[694]

Тобольск, 23 апреля/6 мая 1918 г.

Воистину Воскресе!

Сердечно поздравляю со Светлым Праздником и желаю всего, всего хорошего. Горячо благодарю за сестру и за себя за поздравление. Пишу за нее, т. к. она с родителями уехала! Часто, часто Вас вспоминали. Надеюсь, здоровы! Все шлют большой привет и благодарят за поздравления, и я тоже. Еще раз желаю Вам всего хорошего.

А.

От наследника цесаревича Алексея Николаевича

Н.В. Деревенко[695]

Тобольск, апрель 1918 г.[696]

Дорогой Коля,

Какое слово оканчивается на три е? Напиши его и дай Жилику[697].

А. +.

От великой княжны Ольги Николаевны

Т.Е. Боткиной[698]

Тобольск, 29 апреля 1918 г.

Воскресенье

Спасибо Вам, душка Таня, за добрую весть. Мы тоже получили сегодня письмо от 23-го[699], но особенного ничего не пишут[700]. Да, Мария пишет, что Ваш отец, как всегда, пишет по ночам и раз уже уснул в ванне. А так все слава Богу. Поклон Глебу (младший брат Т.Е. Боткиной) и Вам от всех. Целую нежно и еще благодарю.

Ольга Р.

Письмо великой княжны Ольги Николаевны на имя Т.Е. Боткиной

От великой княжны Ольги Николаевны

А.А. Вырубовой[701]

Тобольск, 29 апреля 1918 г.

Душка, не успела все это время тебе написать. Последующие наши вести от 23-го из Екат(еринбурга)[702]. Живут в трех комнатах, едят из общего котла, здоровые. Дорога очень утомила, так как страшно трясло. Маленькому (наследнику цесаревичу) лучше, но еще лежит. Как будет лучше, поедем к нашим. Ты, Душка, поймешь, как тяжело (…) вернулся к нам на второй день Пасхи и сейчас получили первое письмо. Много стало с ним спокойнее и все время чувство, почему отдали. Зина (Толстая) довольно часто пишет, от Лили (Ю.А. Ден) ничего, а ты? Пишут ли Аля (А.А. Пистолькорс) и брат (С.А. Танеев)?

Стало светлей. Зелени еще никакой. Иртыш прошел на Страстной. Летняя погода. Господь с тобой, дорогая. От всех крепко целую, ласкаю.

О.

Письма из Екатеринбурга в Тобольск

Государыня императрица, великая княжна Мария Николаевна и А. С. Демидова писали в Тобольск, когда там оставались августейшие дети. За исключением одного письма ее величества на имя доктора

В. Н. Деревенко, которое приводится ниже (см. «Письма из заточения в Екатеринбурге (10/23 мая – 4/17 июля 1918 г.)», текста полученных писем у нас нет, но имеются показания свидетелей, которые рассказывают об их содержании. Вот эти показания, указывающие на тяжелый режим, которому подвергались царственные узники в доме Ипатьева.

П. Жильяр: «24 апреля (старого стиля) от государыни пришло письмо. Она извещала нас в нем, что их поселили в двух комнатах Ипатьевского дома; что им тесно; что они гуляют лишь в маленьком садике; что город пыльный; что у них рассматривали все вещи и даже лекарства. В этом письме в очень осторожных выражениях она давала понять, что надо взять нам с собой при отъезде из Тобольска все драгоценности, но с большими предосторожностями. Она сама драгоценности называла условно „лекарствами“. Позднее на имя Теглевой пришло письмо от Демидовой, писанное, несомненно, по поручению ее величества. В письме нас извещали, как нужно поступать с драгоценностями, причем все они были названы „вещами Седнева“».

К.М. Битнер: «Я знаю, были тогда письма от государыни и Марии Николаевны. Они писали, что спят „под пальмами“ (на полу, без кроватей) и едят вместе с прислугой, что обед носят из какой-то столовой, а государыне Седнев готовит макароны на спиртовке».

А.А. Теглева: «Были получены письма от государыни и Марии Николаевны на имя княжон и мною от Марии Николаевны и Демидовой. Из этих писем можно было понять, что им живется худо. Мария Николаевна писала, что они спят в одной комнате, что они все (вместе с прислугой) обедают вместе; что им Седнев готовит только кашу и что обед они получают из советской столовой. Демидова мне писала: „Уложи, пожалуйста, хорошенько аптеку и посоветуйся об этом с Татищевым и Жильяром, потому что у нас некоторые вещи пострадали“. Мы поняли, что пострадали у них некоторые ценные вещи, и решили, что это императрица дает нам приказание позаботиться о драгоценностях» (Соколов Н. Убийство царской семьи. С. 127).

От великой княжны Татьяны Николаевны

В.И. Чеботаревой[703]

Тобольск, 1/14 мая 1918 г.

Милая Валентина Ивановна!

Что-то очень давно нет от Вас никаких вестей! Как поживаете? Получили ли посылку? Как провели праздники? У нас они прошли тихо, но грустно, т. к. без Папы и Мамы. Вы, вероятно, уже слышали, что их от нас увезли. Так было тяжело с ними расставаться. Вы нас, наверно, поймете. Мария поехала с ними, а мы остались с братом, который болен. Нам, конечно, не говорили, куда и зачем их повезли, они тоже ничего не знали. Почти через неделю после их отъезда мы узнали, что они приехали в Екатерин(бург). Получаем от них письма[704], это такая радость для нас. У Мамы сильно болит сердце от ужасной дороги до Тюмени. Ведь они проехали 200 с чем-то верст на лошадях по отвратительной дороге. По дороге ночевали в деревне. Теперь они живут в трех комнатах. Перед окнами огромный забор, т. ч. видны только верхушки церквей. Теперь и мы ждем скорого отправления,