Дэвид Линч - Интервью: Беседы с К. Родли

Возможно, проблема была в том, что фильм, посвященный последним семи днями жизни Лоры Палмер, напомнил зрителям, что в самом сердце истории «Твин-Пикс» был сюжет об инцесте и детоубийстве.

Может быть, и так. Для многих инцест — тема неприятная, наверное, потому, что они сами дома этим занимаются! (Смеется.) И ничего приятного в этом нет, понятное дело. Лора лишь одна из многих. Это ее восприятие данных обстоятельств. Одиночество, стыд, вина, смятение и опустошенность жертвы инцеста — об этом шла речь. И о терзаниях отца, о войне, которая в нем идет.

По мере того как прояснялась картина происходящего в доме Палмеров в последние дни перед убийством Лоры, я задумался о ее матери Саре — подозревала ли она мужа? Это как с женой Питера Сатклиффа, так называемого Йоркширского Потрошителя. Я уверен, многие подозревают, что она в какой-то момент все поняла, но ничего не сказала.

Ну, можно поставить себя на ее место. Она, может, и заметила — что-то, мол, в доме не так, но взгляд на этих вещах не задержался, потому что присматриваться вообще-то сложно. В доме есть и другие признаки — что-то тревожное, неопределенное, — просто ощущения. Ты что-то находишь, что-то видишь — и вроде как понимаешь. А потом уже их так много, что прятаться больше невозможно. И тогда возникает вопрос: а можешь ли ты что-нибудь с этим сделать. И это на самом деле непростая вещь, потому что, если ты что-нибудь сделаешь, а оно не получится — ведь неопровержимых доказательств нет, — ты можешь разозлить этого человека и станешь следующей жертвой! А может, ты вообще ошибся, и что тогда будет с этим человеком? Лучше, наверное, выжидать — в надежде, что все это прекратится или его поймает кто-нибудь другой.

Убийство, с которого все началось. Линч с Рэем Уайзом (в роли Лиланда Палмера) и Памелой Гидли (в роли Терезы Бэнкс) на съемках «Твин-Пикс: Огонь, иди за мной» (1992)

В фильме постоянно обыгрывается наше представление о времени. Например, Дейл Купер упоминается, когда он еще не приехал в городок.

Именно. Хотя обычно я не люблю разжевывать, про этот эпизод я должен рассказать — где Анни внезапно оказывается в постели Лоры. Это еще до того, как Лору убили, и до того, как Купер приехал в Твин-Пикс. Анни возникает вся в крови, и на ней то самое платье, в котором она появляется в сериале в Красной Комнате с Купером — в будущем. Она говорит Лоре: «Хороший Дейл в Вигваме. Запиши это себе в дневник». И я знаю, что она пометила это у себя в дневнике где-нибудь сбоку.

Тогда, если бы «Твин-Пикс», сериал, имел продолжение, кто-нибудь мог бы найти эту запись. Это как если бы в 1920 году кто-нибудь сказал «Ли Харви Освальд» или что-нибудь такое, а потом, позже, ты бы все это понял. Я надеялся, из этого что-нибудь вырастет, и мне нравилась сама идея, что время в сюжете течет в обоих направлениях.

Как реагировали актеры, когда вы решили открутить время назад и снять «Огонь, иди за мной»? С энтузиазмом, все?

Нет. Если бы все! У кого-то энтузиазм был, а у кого-то настрой был прямо противоположный. На семьдесят пять процентов все было хорошо, но вот остальные двадцать пять... Я ничего не понимал: «Почему так? Ведь может получиться здорово!» Отношение к делу так много значит.

Некоторые части фильма смотрятся несколько театрально — в общем, это характерно для многих ваших картин. Красная Комната, с ее занавесом, очень напоминает сцену в батарее из «Головы-ластик».

Да, точно. (Смеется.) Почему так? Кто знает? Я подвинут на занавесах — не знаю почему, я никогда не работал в театре. Но я люблю занавесы и места, где они есть. Действительно люблю. Не знаю, откуда это. У меня много акварелей, где по краям занавес, — я не знаю, что это. Что-то в этом есть. Семь покровов. Что-то такое.

Одна из наиболее захватывающих сцен — сцена на дискотеке. Не только потому, что это «клубная» сцена, доведенная до абсолюта, — адская дискотека, — а потому, что там гениальный звук. Персонажи кричат друг на друга, но при этом невозможно расслышать ни слова. Как в клубе у когда пытаешься с кем-нибудь пообщаться. Но реальная мистика этого эпизода сведена на нет субтитрами. Это вам пришло в голову добавить туда субтитры?

Да!

А я думал, это идиотская идея каких-нибудь дистрибьюторов!

Нет, это моя идиотская идея! Было второе возможное решение — не давать субтитров, но я предпочел первое. Там были некоторые вещи, которые нужно было услышать и понять. В то же время я терпеть не могу, когда громкость музыки снижают ради диалога. В клубах ничего не слышно, но, если человек орет, отдельные слова разобрать можно — такая была идея. Музыка была выкручена на максимум, и люди правда говорили очень громко и друг друга слышали, так что все получилось. Громкость музыки на десятке, а голосов — на двойке, но заморачиваться по этому поводу не стоит, потому что можно дать субтитры.

Диалог начинается немного странно, но во второй половине Жак Рено начинает говорить о Лорином отце. Лора не может как следует расслышать: она слышит отдельные слова, но смысла понять не может. В этот момент подходят другие парни, и это спасает ее от необходимости немедленно реагировать на услышанное. Но она могла понять, что ее отец занимался чем-то таким, чем заниматься не следует. То есть вся эта сцена была про то, что в маленьком мирке все со временем так или иначе к ней вернется. Прямо там все это к ней и возвращалось. Все замешанные стороны там присутствовали. Мне нравилась эта идея.

Услышанное и неуслышанное. Жак Рено (Уолтер Олькевич) и Лора Палмер (Шерил Ли) на адской дискотеке в «Розовой комнате». «Твин-Пикс: Огонь, иди за мной» (1992)

Вы написали для этой сцены музыку. Как это получилось?

Ну, я пошел к этим ребятам, потому что Анджело был в Нью-Джерси, и меня понесло на эксперименты. Я раньше встречался с ними, они кое-что делали для «Ронни-ракеты». Когда попадаешь в студию, это же такая фантастика, только никогда не знаешь, чем дело кончится. Эти ребята могли сыграть все, что угодно, а у меня была идея басовой партии. Я поговорил с басистом, мы отработали простейшую партию, с повторениями. Получилось сильно. А потом остальные музыканты добавляют к этому что-то свое, ну и возитесь, пока что-то не вырисовывается.

Я хотел позвать одного гитариста, но он был занят. Тогда ударник сказал мне, что есть другой парень, Дейв Жореки, он только что приехал с островов. Он его привел, и я сказал Дейву: «Там поверх всего нужна такая мрачная гитара в духе пятидесятых», но он меня не послушал. Я страшно доволен, что он не стал меня слушать, потому что стоило ему эту вещь прочувствовать, как он добавил невероятную гитару. Гениально вышло! Позже мы назвали эту вещь «Розовая комната». Мы сделали еще один трек — «Голубой Фрэнк». Как живопись: останься мы в этой комнате еще на какое-то время, мы сделали бы десять треков и у них была бы какая-то общая жизнь.