Пётр Фурса - Мачты и трюмы Российского флота

УК “Бородино” совершил переход в Находку и встал в док. Для ремонта. В канун нового 1979 года. Декабрь. Минус двадцать пять по Цельсию. Важная деталь. Жизнь личного состава на корабле обеспечивается с помощью или посредством систем жизнеобеспечения: отопление, освещение, камбуз, фановая система, водоснабжение. Все автономно. В комплексе – живой организм – корабль. Постановку корабля в док можно сравнить с глубоким наркозом, когда дыхание и кровообращение поддерживается специальной аппаратурой. Вода подается с берега, электропитание – с берега. Стоит отключить хотя бы один из аппаратов, и... пациент умер. “Удобства” на стапель палубе в виде продуваемой всеми ветрами деревянной клетушки. Пара для отопления корабля всегда недостаточно. “Народ” спит в верхней одежде. В рундуках копятся горы нестиранных носков. Тела покрываются мазутом и грязью. Из интимных уголков корабельной утробы несет мочой. И выходит, что “санитарная культура личного состава низкая”.

Новый год шумно отпразднован в дружной флотской семье (праздник-то семейный). Жены и дети военморов напрасно ждали своих любимых отцов к праздничному столу и одиноко тоскующим новогодним елкам. Своим собственным детишкам моряки-офицеры предпочитают “детей” в матросской робе.

Послепраздничные будни начались с того, что на корабль заявилась команда слесарей-ремонтников в брезентовых робах. Трудовой энтузиазм светился на лицах. Большинство из них сразу предложило свои услуги по ремонту матчасти доктору. (Кстати, ремонт оборудования медотсека был официально заявлен в ремонтной ведомости). Бригадир слесарей приступил к переговорам, имея на своей стороне главный козырь: обещание качественно произвести ремонт. Сразу же заказчику были продиктованы размеры контрибуции с требованием выплатить ее немедленно ввиду чрезвычайных обстоятельств. В случае несвоевременности выплаты, размеры контрибуции увеличивались, а срок ремонта обещал растянуться на неопределенное время. Ультиматум был поставлен “победителями” до начала боевых действий. На стороне заказчика стоял закон, деньги, отпущенные на ремонт техническим управлением, и вера в торжество справедливости. Ультиматум был отвергнут решительно и бесповоротно. “Победители” удалились, горестно жалуясь на судьбу и головные боли.

На следующий день в медблок пришли два мастера, вооруженные ножовками и гаечными ключами. В течение часа аккуратные и чистые помещения превратились в развалины: словно Мамай орудовал. Рабочие удалились за горизонт. Осада корабельной аптеки началась. В итоге ремонт был закончен. Качественно. Но – не в срок.

Победила дружба. Однако, аптека все же потери понесла существенные.

Спущенный на воду корабль медленно возвращался к жизни. Исправно работали генераторы, освещая корабль и обеспечивая током разной силы аппаратуру. Вспомогательный котел, вырабатывал достаточное количество пара. Фановая система исправно выплевывала за борт все, чему положено плавать за бортом. Но... вода на камбуз и в каюты не подавалась. По чьей-то халатности, при постановке корабля в док вода из питьевых магистралей слита не была. Новогодний Дед Мороз сделал свое подлое дело: заморозил систему подачи воды напрочь. Горы нестиранных носков в рундуках продолжали расти. Вода на камбуз доставлялась обрезами, что значит – ведрами. Механики приступили к ремонту. “По случаю наличия неисправностей” сход с корабля был запрещен всем. На флоте это называется коллективной ответственностью. Все за одного.

Избитые ремонтом офицеры с завистью взирали на недоступный берег, где в ожидании “блудных отцов” томились их жены и дети. Перед глазами стояли картины из журналов для мужчин, запрещенных к ввозу в Союз законом. Как известно, любое насилие порождает протест. В данном случае протестующие устроили беседу за круглым столом. Обсуждался вопрос организации схода офицеров на берег.

Корабельный устав разрешает сход на берег до 60 процентов офицеров и мичманов. Дежурная смена, остающаяся на корабле, обеспечивает порядок и нормальную повседневную жизнь корабля. Это раз. Дисциплинарным уставом ВС СССР такая мера, как запрещение схода на берег офицеру, не предусмотрена. Это два. Однако, на флоте самым распространенным видом наказания офицера является все же запрещение схода. Возможность встречи с семьей (и без того редкая для моряка) зависит от благорасположения старшего помощника, от его настроения в данный момент. Корабельный офицер не может спланировать заранее выходной, культпоход в кино, отдых на природе, приглашение гостей в дом или же посещение друзей. Все зависит от набора случайных обстоятельств.

С точки зрения медицинской науки, подобное положение вещей вызывает в человеке чувство неуверенности в себе, полнейшей незащищенности, угнетения. Да плюс к тому, неловкость перед собственной женой, ожидания которой бывают постоянно обманутыми. “Работа среди офицеров, направленная на укрепление молодых семей, является одной из важнейших задач политорганов и женсоветов”. Среди офицеров работать можно: беседа, предупреждение, разнос, наказание... А как работать среди жен, неустроенность быта и постоянный недостаток денег у которых вызывает мысли об ошибках молодости? Обсуждение данного вопроса на флоте находится под запретом. Иногда, правда, досужие писки из центральных военных газет выносят на публику “положительный опыт работы” женсоветов. Возможно, где-то он и существует. Возможно.

За круглым столом свое мнение высказал каждый. Мнения разные, вывод один: командир – дурак. И старпом – дурак. Я, несмотря на то, что было уже около трех часов ночи, набрал номер телефона командирской каюты. Трубка долго молчала, затем прохрипела сонным голосом персонально ответственного:

– Слушаю. Командир.

– Ты дурак!

– Кто это говорит? – взревела трубка.

– Все говорят.

Военно-морская шутка.

Оценив по достоинству юмор и позлословив в адрес командира, офицеры разошлись по каютам. Связист, мучимый бессонницей, поднялся на ходовой мостик, где в великом возбуждении расхаживал командир, пережевывая только что полученную по телефону информацию.

– Что вам здесь нужно?! – ласково обратился военоначальник к подчиненному.

Редко отказывающие в присутствии командира тормоза на сей раз сорвались с колодок. Офицер, сжав кулаки, пошел на командира:

– Я бабу хочу! Ясно тебе?! Не могу видеть больше эту проклятую железку!

Командир резво ретировался в каюту.

На следующий день состоялось партийное собрание с повесткой дня “О недостойном поведении коммуниста Костина”. Но коммунисты в лице младшего офицерского состава в обиду товарища не дали, признав требования его вполне справедливыми.