Ленинград сражающийся, 1943–1944 - Борис Петрович Белозеров
Противник создал в устье Финского залива замок, который является серьезным препятствием для наших подводных лодок, а тем более для надводных кораблей. Но и мы наглухо закрыли ему морские подходы к Ленинграду.
Ладожская военная флотилия обеспечивает фланги войск Ленинградского и Волховского фронтов, охраняет мосты через Неву и продолжает перевозки продовольствия, боеприпасов, топлива и пополнения для города, фронта и флота.
В заключение я доложил, что личный состав флота готов к наступлению. Морально-политическое состояние моряков исключительно высокое, приносит свои результаты неустанная работа, проводимая политработниками, партийными и комсомольскими организациями по воспитанию личного состава в духе высокого советского патриотизма. Об этом лучше всего свидетельствует то, что наши партийные организации получают много заявлений от ветеранов боев первых двух лет войны и молодых балтийцев с просьбой принять их в партию. С начала года в партию принято около восемнадцати тысяч матросов, старшин и офицеров.
– Значит, на островах Лавенсари и Сескар, – спросил Говоров, – положение прочное?
– Летом мы основательно проверяли их оборону. Можно надеяться, что противник не решится предпринять здесь наступательных действий. А если все-таки попробует, будет бит…
– Насколько мы сильны и какой располагаем техникой, чтобы прогрызть пресловутый вал? – задал командующий очередной вопрос и сам начал на него отвечать: – Если сложить силы Ленинградского и Волховского фронтов, у нас пехоты вдвое больше, чем в 18-й немецкой армии. Артиллерии и минометов – почти в три раза больше. Танков и самоходных артиллерийских систем – почти в шесть раз. Даже авиации, конечно вместе с ВВС флота, – в четыре раза больше. Такое соотношение сил и средств обязывает нас побеждать с минимальными потерями.
Попросив еще раз слова, я добавил:
– Важно и качество вооружения. Командующий авиацией флота генерал-лейтенант Самохин докладывал, что нам передают самолеты отечественного производства с такими тактико-техническими данными, каких у фашистов нет. Для использования на море они будут просто незаменимы.
Я сказал это, надеясь, что командование фронта разрешит нам в ходе наступления использовать авиацию флота не только для поддержки наступающих частей, но и непосредственно для действий на морских направлениях.
Генерал Говоров четко и ясно охарактеризовал общий стратегический замысел предстоящей операции. Оба фронта, Ленинградский и Волховский, одновременно наносят удары по фланговым группировкам 18-й немецкой армии, отбрасывают противника от Ленинграда и освобождают Новгород. Затем будет развито наступление на города Кингисепп и Лугу с целью завершить разгром главных сил врага и выйти на рубеж реки Луга.
Командующий фронтом поставил задачи и перед нами, моряками: надежно прикрыть фланги армии с моря, содействовать разгрому узлов обороны врага огнем морской артиллерии и авиации, взаимодействовать со 2-й ударной армией в уничтожении стрельнинско-петергофской группировки противника, не давая ей возможности отступить. Стало еще более ясно огромное значение ораниенбаумского плацдарма, Малой земли, куда флоту было приказано перебросить армейские соединения с боевой техникой. Отсюда начнется один из двух мощных ударов фронта»[385].
Адмирал Трибуц также указывает на то, что «подготовка артиллерии и авиации флота к наступательной операции требовала, разумеется, большого внимания, усилий и времени. И все же, как ни велики были эти заботы, нам одновременно предстояло организовать в сложнейших условиях обширные морские воинские перевозки. Задача чрезвычайно сложная: спланировать и осуществить в сжатые сроки транспортировку десятков тысяч человек с боевой техникой и всеми видами имущества. А времени – в обрез. Правда, заявки на перевозки нам сообщили еще в октябре, но до декабря их объем увеличили в два раза, заставляя нас изменять и без того напряженные планы.
К тому же надо учесть, что Балтийский флот не располагал специальными транспортными средствами. Вместо них использовались сетевые заградители, озерные и речные баржи. Самоходных барж и буксиров не хватало. Позднее для буксировки рискнули применить тральщики. Впрочем, если бы в нашем распоряжении и были крупные суда, то использовать их на фарватерах с малыми глубинами мы все равно бы не могли. В те дни чаще чем обычно упоминали старое хлесткое прозвище Невской губы – Маркизова лужа. Мало того, что глубины на ее фарватерах были небольшими, – и противник располагался тут же, рядом. На самый демаскирующий сигнал он немедленно отзывался артиллерийской стрельбой. Если б гитлеровцы обнаружили или заподозрили, что мы усиливаем войска на ораниенбаумском плацдарме, они немедленно обрушили бы удары своей артиллерии и авиации на все пункты погрузки и выгрузки наших войск и боевой техники.
Мы противопоставили этой опасности четкое планирование перевозок, тщательную маскировку, полную скрытность погрузо-разгрузочных работ. Да и психологический фактор учитывали: противник явно не ожидал от нас такой дерзости.
В результате под носом у гитлеровцев безнаказанно проходили «летучие голландцы» весьма неуклюжего вида. К дизелям мы соорудили глушители. Использовали преимущественно дизельное топливо, чтобы не дымить и не искрить. Тихо и медленно ударялись по воде буксирные тросы, журчала вода, разрезаемая нагруженными баржами или бывшими невскими “трамваями”. Дежурная служба в Ораниенбауме и Кронштадте непрерывно докладывала в нашу импровизированную диспетчерскую: “Конвой пришел. Разгружается у трех причалов”, “Конвой вышел в Ленинград”. Другой голос шел с Лисьего Носа: “Отправил 340 офицеров и солдат. Грузятся еще 200…”
Конечно, все это совершалось ночами, которые в ноябре уже достаточно темны и продолжительны. Иной раз нам удавалось отправить за ночь 8–12 судов, разгрузить их и вновь увести к причалам. Однако и днем в Ораниенбаумском порту противник вряд ли разглядел бы замаскированное судно. Внешне спокойно и мирно выглядел и берег: все, что было перевезено, сразу же втягивалось в укрытия – парк, лес, дома – или немедленно и тщательно маскировалось.
Замечательно вел себя в эти тревожные ночные часы личный состав перевозимых подразделений, кораблей и судов. На берегу ни огонька. Категорически запрещено включать даже на миг автомобильные фары. И в этой кромешной темноте надо было не просто сидеть затаившись, а двигаться, работать, экономя каждую минуту.
За организацию конвойной службы отвечали командиры военно-морских баз: в Ленинграде – контр-адмирал Н. Д. Кулешов, в Кронштадте – контр-адмирал Г. И. Левченко. Детально предусматривалась защита наших тихоходных и неповоротливых конвоев. На каждый переход составлялся план, в котором указывался состав конвоя, ставились конкретные задачи силам охранения и обеспечения, определялись порядок выполнения этих задач и способы связи.
Перед выходом очередного конвоя в готовность приводились корабельные, береговые и железнодорожные батареи. В любой момент они могли вступить в дуэль с вражеской артиллерией. Вдобавок на аэродромах дежурили для ударов с воздуха по батареям противника самолеты-ночники.
Все это позволило нам обезопасить ночные рейсы от возможных неожиданностей. Флот успешно выполнил трудную задачу.
Перевозки начались 5 ноября. А 20 ноября я
