Убийца с Грин-Ривер. История охоты на маньяка длиной в двадцать лет - Холли Бин
Риджуэй утверждал, что хочет помочь семьям жертв и потому дает признательные показания. На это психолог поинтересовалась не без язвительности, почему он не помог им еще в 1987 году, когда его допрашивали в полиции. «Потому что не хотел попасть в тюрьму», – ответил он. Его мысли неизменно возвращались к самому себе.
Он утверждал, что не думал о побеге, хотя и представлял себе, как случится землетрясение и он вырвется из тюрьмы. Вот только куда ему податься? За его голову назначена награда в сто тысяч долларов, а за границей ему нечего делать, потому что он не знает иностранных языков.
Относительно его мотивов Эллен О’Тул пришла к выводу, что им двигало не навязчивое сексуальное влечение, а гнев. Он хотел убивать, а не заниматься сексом. Секс был всего лишь способом взять жертву под контроль. Он наказывал своих жертв за то, что они были проститутками. После смерти они переходили в его собственность, и никто не мог заниматься с ними сексом, кроме него самого.
Не желая признаваться в этом даже себе, Риджуэй выдумал предлог для самооправдания: убивая проституток, он помогает полиции. Вот его собственные слова:
– Я… хм… думал, что оказываю вам, парни, услугу, убивая проституток, вы же не можете с ними справиться, а я могу. Хм… вам нельзя никому причинять вред. Ну… вы можете их арестовать, надеть наручники, можете толкнуть там или обругать… Но вы не можете… хм… решить проблему. Я оказывал… да, я уже сказал… хм… я оказывал вам услугу. Делал… хм… то, что вы сами не можете. Ну, вот с нелегальными эмигрантами… вы их сажаете в самолет и отправляете отсюда… хм… А проституток только арестовываете… они… хм… через час после тюрьмы снова идут на улицу. Хм… так что у вас, парни… хм… проблема. А я знаю… хм… знаю решение.
Ему предложили оценить свои действия по «шкале жестокости» от одного до пяти. Он оценил себя на три. Потому что он не пытал жертв. Они умирали быстро.
По результатам оценки психолога, Риджуэй не страдал никакими психическими заболеваниями. Он убивал своих жертв осознанно, методически и систематически. Его не сдерживали никакие моральные ограничения. Совесть не мучила его. Он убивал, потому что хотел. Потому что мог. Убивал, чтобы исполнить свои дикие фантазии.
Глава 23. Виновен
С того дня, когда Дэвид Райхерт стоял на берегу Грин-Ривер над трупами девушек, убитых Риджуэем, прошло уже больше двадцати одного года. На 5 ноября 2003 года было назначено первое заседание суда, где Риджуэю предстояло признать свою вину. Второе заседание должно было состояться примерно через шесть недель, чтобы судья огласил приговор.
Все пять месяцев, что шли допросы, сделка держалась в тайне, и родственники жертв не знали о ней. Теперь настало время уведомить их и объяснить причины, по которым прокурор Норм Маленг и шериф Дэвид Райхерт приняли такое решение. За счет офиса шерифа в одной из гостиниц в южном пригороде Сиэтла был арендован номер, куда приглашали по очереди каждую семью. Дэвид находился там три дня подряд, с восьми утра до восьми вечера. Он отвечал на вопросы, предлагал поддержку и, вполне предсказуемо, выслушивал упреки.
Большинство семей, узнав об условиях сделки, признало, что она позволяла по-настоящему осуществить правосудие. Но родственники минимум трех жертв пришли в ярость, узнав о том, что Риджуэй умрет собственной смертью, в то время как их дочери и сестры были убиты.
Сильно возмутился отец Дебби Эстес, Том. Он считал, что Риджуэй не заслуживает никакого другого наказания, кроме смертной казни. Он заявил, что детективы с самого начала плохо вели расследование и могли бы предотвратить многие убийства. И это после того, как по их с женой приглашению Дэвид Райхерт нес гроб с останками Дебби Эстес на похоронах! Тогда Том в слезах сказал ему: «Вы сдержали обещание». И вдруг резко сменил свою позицию.
Семья Констанс Наон нападала на членов следственной группы за то, что их якобы долгие годы держали под подозрением. Офицеры дорожной службы останавливали их без веских причин, а младших детей в семье поставили на учет как проблемных.
Тем не менее большинство родственников были на стороне следствия. Им объяснили, что перед оглашением приговора судья предложит им обратиться к убийце и высказать все, что накопилось у них на душе. Каждому на выступление будет отведено по десять минут, хотя этого, конечно же, недостаточно, чтобы выразить «безграничную и глубокую боль» и те чувства, которые они испытывают к Риджуэю. Решение о том, чтобы предоставить слово родственникам жертв, судья принял самостоятельно, считая, что необходимо показать общественности, кем в действительности были эти девушки. Не отбросами общества, какими их выставляла пресса, а энергичными молодыми женщинами, с собственными мечтами и надеждами. Этим мечтам и надеждам не довелось сбыться потому, что Гэри Риджуэй возомнил себя вершителем человеческих судеб. Так пусть теперь посмотрит в глаза тем, кто любил его жертв при жизни и оплакивал после смерти.
Здание суда, уже украшенное к Рождеству, являло собой разительный контраст с мрачными обстоятельствами дела, по которому велось слушание. 5 ноября 2003 года в этом здании собрались родственники и друзья жертв, следователи и представители прессы. Всем пришлось пройти через строгий контроль. Заседание вел судья Верховного суда Ричард Энтони Джонс. Риджуэя привели под охраной, в оранжевом тюремном комбинезоне и коричневой футболке с длинными рукавами. Он был похож на мелкого пронырливого грызуна. Всем присутствовавшим с трудом верилось, что на счету этого невзрачного человечка в очках с толстыми стеклами более сорока безвременно оборвавшихся жизней.
Ровным голосом без тени нервозности он подтвердил, что ему разъяснили его права и он подписал все необходимые документы. Да, он знает, что на заседании не будет присяжных, он не сможет подавать апелляции и ему просто объявят приговор. У него не останется надежды когда-нибудь выйти на свободу. Но ему сохранят жизнь.
Судья Джонс предложил Риджуэю собственными словами объяснить, почему он признает себя виновным в сорока восьми убийствах, но тот перепоручил Джеффу Бэрду, представителю прокуратуры, зачитать его обращение к суду. Пока Джефф читал, в зале раздавались приглушенные вскрики и плач.
Я убил 48 женщин, перечисленных в обвинительном акте.
В большинстве случаев я не знал имен женщин, которых убивал.
В большинстве случаев я убивал их при первой встрече и не запоминал их лиц.
Я убил столько женщин, что перестал вести им счет.
Я изучил материалы следствия вместе со своими адвокатами и подтверждаю, что все
