Тур Буманн-Ларсен - Амундсен

Когда Леон видит в рукописи пространные рассуждения брата о д-ре Куке, он чует опасность и торопливо запрашивает совета у профессора Нансена, у посла Североамериканских Соединенных Штатов и у братьев Гаде. Все рекомендации сводятся к одному. 7 июня писатель получает телеграфом дипломатично высказанную просьбу: «Желательно изъять Кука из книги». Спустя несколько дней историк Южного полюса пересматривает свою позицию, о чем свидетельствует телеграмма: «Вымарать Кука».

Впрочем, американца не совсем вычеркивают из истории Южного полюса. Остается положительный отзыв о вкладе, внесенном д-ром Куком в экспедицию на «Бельгике». В противовес ему Руал Амундсен делает вставку, которую едва ли можно считать помощью Куку в его непрекращающейся борьбе за признание того, что он все-таки достиг Северного полюса. Фактически первооткрыватель Южного полюса умывает руки: «Его товарищи и не догадывались, что спустя годы он прослывет обманщиком, какого не видывал свет. Психологическая загадка, за решение которой пускай возьмутся желающие, — она того стоит».

Леону приходится противостоять «арктическому мошеннику» еще на одном фронте. Управделами выяснил, что летом американец собирается в турне по Германии и рассчитывает в сентябре посетить Норвегию. Д-р Кук хотел бы предпринять последнюю отчаянную попытку восстановить утраченную репутацию. Кульминацией визита в Норвегию должна стать встреча между покорителями двух полюсов. Леон осознает, что враждебно настроенная мировая печать может с легкостью придать намечаемому свиданию видных полярников характер встречи между двумя преступниками, обманувшими всех с открытием каждым своего полюса.

По обыкновению, Леон берется за дело всерьез и пускает в ход имеющиеся у него дипломатические связи. Американский импресарио брата настоятельно не рекомендует тому поддерживать знакомство с д-ром Куком, а норвежский посол в Берлине сообщает о том, что ученые по-прежнему бойкотируют врача. Леон решает «приложить все усилия, дабы сорвать поездку» Кука в Норвегию. «Я хочу дать ему понять, — пишет он брату, — что тут его никто не встретит с распростертыми объятиями — ни ты, ни пресса».

Вероятно, непримиримость Леона по отношению к старинному другу Руала и предлагаемое им категорическое обособление от второго полюса были необходимы, чтобы избежать очередного недостойного фарса в духе того, какой разыгрался вокруг открытия Северного полюса. На кон было поставлено слишком много, прежде всего положение Руала Амундсена как бесспорного покорителя Южного полюса. К счастью, Леон имел возможность обратиться за поддержкой к крупнейшему авторитету в области полярных исследований. В отличие от Отто Свердрупа и Руала Амундсена Фритьоф Нансен никогда не высказывал безоговорочного одобрения Фредерику Куку как первооткрывателю Северного полюса, так что теперь он мог обеспечить Леону Амундсену профессиональное прикрытие его деловых маневров[82].

Под напором этих обстоятельств Руал Амундсен вынужден был совершить над собой насилие. Он, обязанный д-ру Куку спасением жизни во время экспедиции на «Бельгике», должен был в решающую минуту предать своего наставника и друга. Он был готов на многое, но не на то, чтобы ради сохранения за д-ром Куком Северного полюса положить на чашу весов собственный Южный полюс.

В этот бурный период, пока брат сидел в аргентинской провинции, а на родине нужно было любыми способами закреплять его успех, от Леона Амундсена потребовалось напряжение всех его сил и дипломатических способностей. Особенно непростыми, требовавшими невероятного такта были отношения с Англией. «Терра нова» не давала о себе знать. И, видимо, далеко не все разделяли восторг сэра Эрнеста Шеклтона по поводу достижений Амундсена. Лорд Керзон, президент Королевского географического общества, обронил замечание об «изменившихся планах» норвежца, которое можно было истолковать как критическое. Кроме того, Географическое общество, чуть ли не первым пригласившее покорителя Антарктики для выступлений, решило устроить первую открытую лекцию не в Альберт-холле, где делали свои доклады такие знаменитости, как Нансен, Шеклтон и Пири, а в Куинз-холле. Болезненно чувствительный к вещам, в которых можно было усмотреть оскорбление его достоинства, Руал Амундсен среагировал отменой всех намеченных в Англии мероприятий.

Потеря репутации из-за отказа посетить имперскую столицу могла стоить полярнику дорого. Леон попросил секретаря КГО обратиться непосредственно к брату, в Аргентину. Скотт-Келти заверяет Руала, что в Англии не найти человека, который бы не питал безграничного уважения к подвигу норвежца, однако уговорить Руала Амундсена изменить свое решение не под силу какому-то секретарю. Для этого следует прибегнуть к помощи короля Хокона и королевы Мод.

Дело разрешается лишь после возвращения полярного путешественника в Христианию и аудиенции в королевском дворце, когда он напишет дону Педро: «Уступая желанию короля, я согласился провести назначенные в Англии выступления. Сам я предпочел бы избежать этого, но раз так желает монарх, мне остается лишь подчиниться». Да, нужно было нести тяжкое бремя вассала…

Помимо д-ра Кука и лорда Керзона возникает еще одна угроза. 11 июня 1912 года в Саннефьорд прибывает пароходом Ялмар Юхансен и вместо того, чтобы прямиком ехать к семье в Шиен, садится на поезд в Христианию. Оттуда он посылает домой телеграмму: «Долгое, мучительное путешествие. Всё в порядке!»

Кругосветное плавание не прошло безболезненно для фактически отлученного от экспедиции, разочарованного Юхансена. В Мельбурне выданные на дорогу деньги кончились. Через тамошнего консула и министерство иностранных дел проблема дошла до адвокатской конторы Алекса Нансена. Посоветовавшись с Акселем Хейбергом, адвокат решил — «во избежание скандала» — доставить Ялмара Юхансена на родину. Капитану Амундсену Алекс Нансен докладывает, что Юхансена «необходимо было отправить домой возможно дешевле, не давая ему на руки денег и купив билет сразу до места назначения. К сожалению, это обошлось экспедиции в 505 крон». Ничего себе возвращеньице — в виде штучного груза — для человека, который 15 лет назад прибыл на родину вдвоем с Фритьофом Нансеном и которого потом чествовали по всему побережью!

В Саннефьорде у первого вернувшегося участника третьей экспедиции на «Фраме» берет интервью корреспондент «Моргенбладет». Юхансен отзывается о Начальнике лояльно, однако не может не упомянуть о том, что лыжный поход с Нансеном был куда труднее. Вообще-то он говорит мало. Надолго ли хватит его преданности? Хотя адвокат Нансен лишь угадывает конфликт, стоящий за возвращением Юхансена, ему не нравится, что капитан остался на арене один и может говорить все, что ему заблагорассудится. «Поскольку я опасался, что фигуру Юхансена раздуют и получится скандал, я в тот же день телефонировал во все редакции Христиании и, конфиденциально сообщив им об истинном положении дел, попросил не брать больше интервью у Юхансена. Меня послушались», — докладывает адвокат.