Альберт Вандаль - Второй брак Наполеона. Упадок союза

Таким образом, по мере того, как близость развода все более побуждает Наполеона спешить с вопросом о браке с русской великой княжной, с каждым днем, почти с каждым часом, возрастает и его уступчивость. Близость чисел и одновременность депеш по политическим и брачному вопросам указывают на тесную связь между тем, чего он требует и что дает. Огромный вопрос, который издавна играет главную роль в сношениях обеих империй, он связывает с другим, который только что возбудил. Он дает понять, что готов урегулировать первый к полному удовлетворению России, но с тем, чтобы этой ценой добиться решения второго согласно его желанию. Если сперва он и задавался целью поддерживать в равновесии весы между Петербургом и Варшавой, то теперь он согласен склонить их на русскую сторону, и, уступая потребности настоящего момента, порыву своих желаний, он предлагает царю свое отречение от Польши в награду за великую княжну. Уже раз двадцать Александр объявлял, что по получении столь желаемой гарантии, он сочтет себя вполне удовлетворенным, что он отречется от всякого неудовольствия и страха, что от Франции он ничего более не потребует и ни в чем ей не откажет. Можно было думать, что взаимная договоренность изгладит прошлое, обеспечит будущее, преобразует на более прочных началах соглашение, заключенное в Тильзите, отпразднованное пред лицом всего мира в Эрфурте и пострадавшее благодаря событиям 1809 г. Уже несколько недель, как, благодаря взаимным уступкам, союз снова поднимается в гору. По-видимому, он не должен уже встретить никакого препятствия, которое могло бы помешать императорам соединиться братскими узами, дойти до кульминационного пункта безусловного доверия и заботиться только о том, чтобы поддерживать союз.

II

После отправки в Россию посылки, содержащей все три письма, события в Тюльери быстро пошли вперед, и кризис разразился сам собой, несколько раньше, чем Думал Наполеон. Во время пребывания в Фонтенбло Жозефина догадывалась о предстоящей ей участи. С этих пор жизнь ее превратилась в сплошной страх И страдание. Ей и хочется узнать истину, и страшно. Ее волнение, слезы, вопросы – все это мучает императора, заставляет его выдать ей роковую тайну и ускоряет развязку невыносимого положения. 30 ноября, после в молчании протекшего обеда, во время которого только один раз прозвучал голос императора, он удаляется с императрицей, и тотчас же наступает знаменитая сцена объяснения, которая кладет на эту железную эпоху отпечаток человеческих чувств, в которой слышится душераздирающий вопль женской скорби. Объяснение начал Наполеон. Он объявил Жозефинe о своем решении. Его приговор страшно поразил ее.

Она упала на пол в припадке жестоких судорог. Император хлопочет около нее, помогает перенести ее в ее апартаменты, приводит в чувство и зовет к ней Гортензию. Тем не менее, он умеет побороть свое чувство, он остается неумолимым, и только его глаза, на которых блестят слезы, выдают происходящую в его душе борьбу. На следующий день Жозефина поуспокоилась; за пароксизмом острой боли наступила тупая, какая обычно бывает после глубоких потрясений. Чувствуется, что ее силы, ее сопротивление подходят к концу, что воля ее надломлена, что она готова подчиниться. Не примиряясь с ролью, предписанной ей ее супругом, она соглашается на нее с пассивной покорностью. Евгений, по приезде, найдет ее уже готовой принести себя в жертву. Ему останется только устроить самый развод, условиться с императором и императрицей о необходимых распоряжениях, о формальностях, которые надлежит выполнить, и его вмешательство обеспечит важному делу мирный и достойный конец”[259].

Видя, что развязка ускоряется, Наполеон чувствует еще большую необходимость торопиться с новым браком. Он принимает окончательное решение. Еще до получения надлежащих сведений о русской великой княжне, он уже решает, что женится на ней, если император Александр не заставит его ждать, и если, с другой стороны, Коленкур после наведенных справок не будет иметь никакого сомнения относительно способности молодой великой княжны сделаться матерью, и притом в ближайшем будущем, ибо обеспечение династии и вытекающее отсюда спокойствие Франции не должно быть отсрочиваемо ни на одну минуту. В декабре – развод; до конца января – другая императрица, которая принесет с собой, если это возможно, возобновление великого союза; и в 1811 году – наследник престола. Вот каким образом, повелевая событиям, Наполеон строит будущее и предписывает ему свою волю! В страшном нетерпении он уже не колеблется высказаться вполне, не задумывается принять обязательства перед Россией и сжечь свои корабли. Он готов позволить Коленкуру, если имеются налицо два указанных условия, сделать формальное предложение, в случае нужды, даже настойчиво просить о согласии, действовать энергично и довести дело до конца. Он думает уполномочить своего посланника не только вести переговоры, но и подписать брачный договор.

Как ни считал он спешным этот бесповоротно решенный шаг, он и его хочет подготовить с той же предусмотрительной заботливостью, как и предыдущий. Он допускает, что Александр не сразу согласится на его желание, не тотчас откликнется на просьбу, переданную нашим посланником. Поэтому он думает, что необходимо, чтобы более решительная атака, т. е. формальное предложение, была сделана в ту минуту, когда царь будет сиять от счастья, когда все его желания будут исполнены. Как бы спеша воспользоваться теми Немногими днями, которые остаются в его распоряжении, Наполеон пускает в ход всевозможные средства, которыми можно задобрить Россию. Он не щадит ни услуг, ни неожиданных подношений и всеми силами старается поддерживать в ней восхищение своим союзником. Изобретательный до бесконечности, он ничем не пренебрегает, нисходит до самых ничтожных мелочей и возвышается до величественных изобретений; он то расточает нежное внимание и громкие признания, то действует утонченной любезностью, то громовыми ударами. С Куракиным обходятся, как никогда до сих пор; об исключительном внимании, которое ему оказывают, заботливо сообщает в Россию. “У него своя ложа в театре Тюльери, – пишет Шампаньи Коленкуру; – он участвует во всех охотах, составляет преимущественно пред всеми, исключая королей и высочайших особ, партию императрицы или королев”. Затем, в Moniteur появляется заметка с объявлением о русском займе и приглашением подписываться на него, т. е. нравственная гарантия, которую дает Франция. В то же время, чтобы подчеркнуть дружбу, которую он питает к царю, и заставить его почувствовать ее цену, Наполеон пользуется величественной и достопамятной обстановкой и торжественно заявляет о своей к нему дружбе в тот единственный день в году, “когда он публично говорит со всей Францией”[260]. В то время, когда в Тюльери разыгрывалась интимная драма, когда в покоях императрицы все погружены были в глубокую печаль, а вокруг императора все ожидало и волновалось, Париж принимал праздничный вид. Здания украшались флагами; пушечные залпы, разносясь в воздухе, возвещали о торжестве, улицы были приготовлены для большого шествия. На 3, 4 и 5 декабря были назначены торжественные церемонии и народные увеселения. Решено было отпраздновать заодно годовщину коронации, мир с Австрией и возвращение императора и короля в его столицу.