Эндре Мурани-Ковач - Флорентийский волшебник
– Семь? Просто это число взбрело мне на ум. Чистая случайность! – едва заметно передернув плечами, сказала Цецилия Галлерани.
– Нет, это вам только так кажется, – строго и наставительно возразил Леонардо. – А вы подумайте! Ну, не вспомнили? Семикратная месть…
– А, вы о библии! Или нет?…
– II о ней тоже… – пробормотал художник.
– А ведь правда! Как я об этом не подумала! О семи смертных грехах, не так ли?
– А в противовес грехам имеется семь дел милосердия, – улыбнулся Леонардо.
– Вот уж нисколько они меня не интересуют!
– А семеро святых?
– Мессер Леонардо, видно, решил щегольнуть своей осведомленностью?
– Ну вот! – продолжал улыбаться художник. – Только вы не подумайте, что мои знания лезут шилом лишь из мешка церкви… И уж если говорить о числе семь, то могу добавить, что неделя состоит из семи дней, что предшествующий пасхе пост длится семь недель.
– Вы сведете меня с ума своими премудростями! Я попрошу синьора Лодовико назначить вас вместо моего кузена каноником. 3начит, ничего интересного у вас для разговора нет?
– Возможно, и найдется. Вы слыхали, вероятно, о халдеях? Они считали, что существует семь небесных светил. По мнению же персов, семеро добрых духов противостояли семерым злым духам преисподней. Кстати, и змею они считали существом о семи главах.
– Как будто бы не хватило такой вредной твари одной-единственной головы?! К тому же, примите к сведению, мессер Леонардо, что я не симпатизирую персам. Вы лучше расскажите что-нибудь о римлянах! У них тоже играет роль Эта священная – или грешная – семерка?
– Синьорина, ведь и вам знакома история римлян. Перед возникновением республики там было семеро царей. Город же построен на семи холмах.
– Правда? Ну а дальше что?
– Некую тайну в одной книге хранили за семью печатями.
– Ну а как вы думаете, мою тайну сколько печатей хранит?
– Одна-единственная, – засмеялся Леонардо.
– Вы это о нем? О синьоре Лодовико? – В голосе Цецилии прозвучала досада. – Тогда уж лучше продолжайте свои мудрствования о семерке. Каким смыслом наделяли ее, скажем, греки?
– Я вам напомню. Вы ведь знаете, что у греков было семеро знаменитых мудрецов, семеро героев Фив. Греческие мифы повествуют о семи чудесах света. И…
Леонардо умолк. Уловив в глазах натурщицы искомый блик, поспешил запечатлеть его на картине.
– Ну а дальше? – торопила хозяйка дома.
– Дальше… Вы помните строки? «За честь называться отчизной Гомера спорили семь городов…»
– Да сокрушат семь громов твою премудрость, мессер Леонардо! – раздался в дверях голос Лодовико Моро. – Я уже несколько минут стою здесь и слушаю твои пространные речи! Вот почему никогда не будет готов портрет! – Однако притворное негодование быстро сбеясало со смуглого лица, которое вдруг просветлело.
Герцог поспешил к Цецилии.
– Как давно вы не видели картину! – Хозяйка дома с упреком взглянула на своего сиятельного покровителя.
Лодовико Моро вежливо поклонился и, снисходительно прошествовав к мольберту, встал рядом с художником.
– Мессер Леонардо! Да ведь портрет уже готов! – с удивлением воскликнул он.
– Почти.
– Почти? О, это нечто невыразимое. Синьорина, скорее сюда! Здесь перед вами… – он осекся, будучи не в силах выразить то, что видел на портрете. Нет, он видел не только лицо. Не только прекрасное лицо. То был образ юности. Светлой, могущественной юности в момент, когда она излучает, согревая и озаряя все вокруг, свою силу и очарование.
– Мессер Леонардо! – воскликнул еще раз герцог.
– Мессер Леонардо! – прошептала Цецилия Галлерани, зачарованно стоя перед своим двойником.
Властитель Милана не мог совладать с собой. В восторге он стал кружить Цецилию, затем принялся обнимать Леонардо.
– Такого еще не было! Уж я ли не видел картин! Бывал во Флоренции, Риме, Генуе, Пизе и Ферраре, где восхищался творениями наших мастеров. Но то были картины. А вот Это – сама жизнь. Ведь она дышит! Синьорина Цецилия, примите к сведению, что вы отныне живете в двух вариантах! Ты же, мессер Леонардо, будешь работать. Будешь писать для меня…
– Буду, буду, – улыбнулся Леонардо. Но вдруг вспомнил о другом: – А как же конная статуя?
– И ее сделаешь! Все! Все, что хочешь! Но только мне! Никому другому! Как ты сказал о Гомере? «За честь называться отчизной Гомера спорили семь городов…» Да разве играет какую-нибудь роль, где он родился? Намного важней, где он творит, где подобный тебе мастер созидает. О, ты – Гомер живописи! Семь городов? Да знаешь ли ты, что, вступи сейчас со мной в единоборство семь городов Италии и семеро владык, я не отдам моего Леонардо, чтобы их, а не меня околдовывал он чарами прекрасного, – не отдам! Даже если мне посулят земли, села, коней, несметные сокровища. Нет, ты останешься у меня!
– Останется? О нет, он пойдет дальше, к вершинам! – мечтательно проговорила Цецилия Галлерани.
«К вершинам, – мысленно повторил Леонардо. – Это верно, но к вершинам надо лететь».
Он знал, что достигнет их.
Примечания
1
Ф. Энгельс, Диалектика природы, Госполитиздат, 1955, стр, 4.
2
Верроккио, Андреа (настоящее имя – Андреа ди Микеле Чони, 1436–1488) – известный итальянский скульптор, живописец и ювелир эпохи Возрождения. – Здесь и далее примечания переводчиков.
3
Гибеллины – политическая партия в Италии XII–XV веков, поддерживавшая германских императоров и враждебная папской партии – гвельфам. Черные и белые – два течения в гвельфской партии.
4
Сэр – в Италии того времени титул нотариуса.
5
Алая лилия – герб г. Флоренции
6
Перуджино, Пьетро (настоящее имя – Пьетро ди Кристофоро Баннучи, ок. 1446–1523) – крупный итальянский живописец эпохи Возрождения.
7
Боттичелли, Сандро (настоящее имя – Алессандро Филипени, 1445–1510) – выдающийся итальянский живописец эпохи Возрождения.
8
Донателло (настоящее имя – Донато ди Никколо ди Бетто Барди, 1386–1466), выдающийся итальянский скульптор эпохи Возрождения
9
Липни, фра Филиппо (ок. 1406–1469) – итальянский живописец эпохи Возрождения.
10
Джотто ди Бондоне (1266/1276 – 1337) – великий итальянский художник, родоначальник итальянской живописи эпохи Возрождения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
