Александр Звягинцев - Жизнь и деяния видных российских юристов. Взлеты и падения

Н. В. Крыленко был человеком разносторонних интересов. Среди советских прокуроров трудно найти другого, который имел бы такие далекие от юриспруденции увлечения и в которых он достиг подлинного мастерства. К пятидесяти годам Крыленко был не только лидером в юридической науке и практике (список его трудов приближается к сотне), но и признанным мастером-альпинистом, не раз штурмовавшим неприступные горные вершины, иногда даже в одиночку. О своих походах он тоже написал несколько интересных книг. Кроме того, он активно занимался развитием советского туризма, руководил обществом охотников и шахматной организацией страны.

В 1936 году Н. В. Крыленко занял высокий пост наркома юстиции Союза ССР.

Приближался 1937 год – год массовых репрессий. 5 декабря 1936 года принимается новая Конституция СССР, известная как «сталинская». Николай Васильевич Крыленко находится в самом расцвете сил. Казалось бы, такой пламенный революционер, незаурядный человек, искренне преданный идеям большевизма и доказавший это всей своей деятельностью, должен был бы рассчитывать на звездную карьеру – но этого не случилось.

К этому времени у Николая Васильевича была уже большая семья: вторая жена, Зинаида Андреевна Железняк, и четверо детей: сыновья Сергей и Николай и дочери Ирина и Марина.

Над головой Н. В. Крыленко плотно сгущались грозовые облака. 26 июля 1937 года был арестован его брат, Владимир Васильевич, работавший на Уралмедстрое заместителем главного инженера (расстрелян в марте 1938 года).

В конце 1937 года в ЦК ВКП(б) «неожиданно» стали поступать письма и заявления, чернящие деятельность Н. В. Крыленко. В одном из них на имя Мехлиса (копия предусмотрительно была направлена и в Секретариат И. В. Сталина), озаглавленном «О хамах и иудах», сообщалось, что Крыленко груб по отношению к посетителям, а его «неистовый крик, топанье ногами, угрозы, стопудовые остроты… общеизвестны», что любимым изречением наркома было «расстрелять», произносимое им через неоднократное «р-р-р» и «металлическим» («под Троцкого») голосом». Доносчик припомнил одну фразу, якобы произнесенную Крыленко, когда тот был прокурором республики и одновременно руководителем Союза охотников: «Мне дан мандат и на зверей, и на людей».

12 января 1938 года открылась 1-я сессия Верховного Совета СССР, избранного на основе новой Конституции СССР. Шел процесс формирования правительства СССР, выступали делегаты. Один из них, депутат М. Д. Багиров, видимо, выполняя чью-то установку, подверг резкой критике деятельность наркома юстиции Крыленко. В новое правительство Николай Васильевич уже не вошел.

Органы НКВД составили справку на его арест еще 15 декабря 1937 года, но выжидали месяц и дали ей ход только после окончания сессии. В ней отмечалось, что Крыленко «является активным участником антисоветской организации правых и организованно был связан с Бухариным, Томским и Углановым. С целью расширения антисоветской деятельности насаждал контрреволюционные кадры правых в наркомате. Лично выступал в защиту участников организации и проталкивал буржуазные теории в своей практической работе». Далее указывалось, кем именно он изобличается. Картина вырисовывалась такая: Крыленко якобы считал, что ЦК пытается обмануть страну, скрывая истинное положение дел, что руководство страной и партией оказалось в руках людей, не понимающих значения закона и свое усмотрение ставящих выше закона, что страна заинтересована в скорейшей смене этого руководства. Сталина же Крыленко называл диктатором, загнавшим страну в тупик, и считал, что он должен быть снят с поста Генерального секретаря.

31 января 1938 года нарком внутренних дел Н. И. Ежов начертал на этой справке лаконичную резолюцию: «Арестовать», и в тот же день его заместитель Фриновский подписал ордер на арест Крыленко и на производство у него обыска.

В ночь на 1 февраля 1938 года Николая Васильевича арестовывают в своей квартире в доме № 25 по Новинскому бульвару. Так начался непродолжительный, но самый трагичный период его жизни.

Следствием по делу Н. В. Крыленко занимался сотрудник госбезопасности Коган. Он и произвел первый допрос бывшего наркома. Однако «признательные» показания Николая Васильевича появились в деле только 3 февраля 1938 года, причем даже не оформленные официальным протоколом. Это было заявление Крыленко, адресованное наркому внутренних дел Н. И. Ежову и написанное на разрозненных листках бумаги. Текст был такой: «Я признаю себя виновным в том, что с 1930 года я являюсь участником антисоветской организации правых. С этого же года начинается моя борьба с партией и ее руководством. Антипартайные шатания я проявил еще в 1923 году по вопросу внутрипартийной демократии. Если в этот период я из своих взглядов никаких организационных выводов не сделал, то внутреннее недовольство положением в партии не изжилось. Организационной связи с троцкистами я тогда не имел, организационной борьбы с партией не вел, но оставался человеком, оппозиционно настроенным на протяжении ряда лет…»

Далее он подробно излагал, в чем конкретно заключалась его «вредительская» деятельность. Свое заявление закончил так: «Признаю целиком и полностью громадный вред, причиненный моей антисоветской деятельностью делу строительства социализма в СССР».

Несмотря на столь обширное заявление с признанием своей «вины», первый протокол допроса Н. В. Крыленко был оформлен лишь спустя два месяца, 3 апреля 1938 года. Он был отпечатан на машинке на двадцати шеста листах. И хотя после этого Николай Васильевич неоднократно вызывался к следователю, второй протокол допроса, теперь уже на тридцати листах, составлен лишь 28 июля 1938 года. Крыленко снова подтвердил свои признательные показания и даже назвал тридцать человек, якобы вовлеченных им в организацию правых.

Примерно за десять дней до окончания следствия его делом стал заниматься сотрудник госбезопасности Аронсон. Он заканчивал дело в спешке – видимо, поступило указание разобраться с Крыленко побыстрее. 28 июля 1938 года Аронсон предъявил ему обвинение в контрреволюционной деятельности, и в тот же день состоялось подготовительное заседание Военной коллегии Верховного суда СССР под председательством Ульриха. Обвинительное заключение, очевидно, было составлено загодя, так как Рогинский поставил на нем дату: «27 июля 1938 года».

Судебное заседание Военной коллегии Верховного суда СССР открылось 29 июля 1938 года в 13 часов 20 минут. На вопрос председателя Крыленко ответил, что виновным себя признает и показания, данные им на предварительном следствии, подтверждает. Он пояснил, что в 1936 году у него был разговор с Бухариным, во время которого они затрагивали вопросы терроризма. Бухарин его информировал о террористической деятельности правых и спрашивал его и Пашуканиса, что они делают. Он Бухарину ответил, что пока конкретно ничего не сделал, но если надо, то будет «работать» в этом направлении.