Турсунбек Какишев - Сакен Сейфуллин

Бессонная ночь. Наутро Сакен как чумной, как рыба, оглушенная льдом. Глаза бы не глядели на бумагу! И люди в тягость.

Никогда он еще так не мучился над стихами. Может быть, бросить, забыть, ну хотя бы на время? Потом придет само.

Нет, не забудет. Только изведется. Сакен бредет на берег Сырдарьи. Вид водной глади, речная прохлада должны успокоить, отвлечь. И тут рядом друзья — Утекин и Мажит Даулетбаев — дурачатся, песни поют. И вместе с ними веселится Сакен. Кажется, он сбросил с себя непосильную ношу многодневных дум и «поэтических терзаний».

Дома он опять в плену все тех же настроений. Но теперь ему кажется, что он нашел и новые слова, и новые ритмы, да и название необычно — «Советстан».

Да, да, именно «Советстан» по прообразу — Казахстан, Узбекистан.

О родина храбрых — Советский Союз!Твоими детьми я по праву горжусь:Ведь крепче нет сплава,Чем молодость — славаСтраны величавой,О родина храбрых — Советский Союз!

Строфа получилась неплохо. Новы и слог и ритм.

Возил меня раньше тулпар — Байге-кок,Теперь меня поезд несет на восток.Что лучше в дороге?Скакун тонконогийИль поезда строгий,В степные просторы летящий гудок?Да, задаст он задачку знатокам стихосложения!

Кроме Абая, у всех казахских поэтов в стихах преобладает однообразный, монотонный ритм. А вот русские поэты обращаются с ритмами очень вольно. Ну и пусть себе шипят «знатоки», зато как просторно стало мыслям.

Союз наш — экспресс, он летит по мостам,По свежим лугам, по широким полям.Страны нашей лучшейНароды могучи,Свободны, как тучи, —И это отлично известно врагам.Есть земли, куда не доскачешь верхом,И много племен и народов кругомПод знаменем рдянымВ труде неустанномРаскинутым станомЖивут здесь, как братья, в союзе одном…Лети, от-арба! Нет дороги назад!«Тра-там-та-та-та…» — колеса стучат.Пусть степи родныеВстречают прямыеЛучи золотые!Дорога длинна, и просторы блестят.Веди же, вожатый,Веди, миновавОткосы и скаты,Огромный состав,Так будь осторожней, —Во мгле придорожнойСкрывается враг.Просторы блестят,И дали синее,Лети же скорее!Колеса стучат:«Тра-та-та-та-так.Тра-так…»

Сколько дней он промаялся в поисках! Зато когда нашел ритмику, поэма была закончена в один день. Не удивительно, ведь ее мысли, ее настроение вынашивались, быть может, многие годы.

Теперь главное — не портить поэму, больше не прикасаться к ней.

И, наверное, впервые ему захотелось тут же, немедля прочитать поэму кому-нибудь вслух. Раньше он и не замечал за собой таких порывов, сам справлялся с собственными «поэтическими восторгами».

Пригласил Сабита, сотрудника «Енбекши казах». Он жил в его же квартире.

Сабит даже растерялся. Что с Сакеном случилось? Ведь всегда молчит, словом не обмолвится о своих новых стихах, пока не сдаст их в печать.

Слушал и ушам не верил — хороши стихи, но словно написал их иной, не казахский поэт.

Сабит знал, что Сакен не любит, когда его хвалят, и сказал буднично:

— Давайте я захвачу с собой, поместим в номере седьмого ноября.

— Ну нет, джигит мой, не те нынче времена пошли. Теперь все самому надобно с начальством обговаривать, иначе оно в претензии будет. Смагулу сам доложусь.

— Дело ваше. Кстати, Смагул просил напомнить, что седьмого ноября исполняется четыре года газете «Енбек-ши казах». Неплохо было бы, если бы вы написали об этом событии этак строк пятьдесят.

— Согласен. Я стоял у колыбели этой газеты, и она немало сделала для развития казахской литературы, да и ныне «Енбекши казах» — главная опора КазАПП.

Сакен и так и сяк ворочает номер «Енбекши казах» за 7 ноября 1925 года. «Советстан» не опубликован. Правда, статья его появилась, но и в ней обрезан последний абзац.

И в последующих выпусках газеты Сакен не находит своей поэмы.

Конечно, это все происки Смагула. Но не слишком ли зарвался он? Пора и ему дать по рукам.

Сакен не любил жаловаться в «вышестоящие органы». Но на сей раз написал в отдел печати краевого комитета ВКП(б).

В письме он поведал не только о возмутительной дискриминации, которой подверглась его поэма, написанная к восьмой годовщине Октября. Сакен рассказал и о постоянных задержках, которые чинит редакция каждому его произведению, о том, что она произвольно выбрасывает из них целые строфы, как это было со стихами «Осень в степи».

Пока в тебе еще бунтуют силы,Но ты все чаще опускаешь взгляд.Стой в стороне.Но знай — твоя могилаБыла готова восемь лет назад.

Вот такие строки редакция почему-то задержала.

Обратил он внимание отдела печати и на те слова, которые редакция вычеркнула из его юбилейной статьи: «Молодые писатели трудящихся, раньше неопытные, ныне выросли. Теперь нужно, чтобы прежние враги трудящихся, писатели старые, держались подальше от «Енбекши казах».

Эта купюра уже не случайна. Тем более что вместо заказанных 50 строк он подал 35.

Крайком ВКП(б) не оставил без внимания письмо Сакена.

Но Смагул Садвакасов не унимался. Полгода он мариновал «Советстан» и в то же время без оглядки печатал сомнительные стишки писателей-националистов, скрывавших свои подлинные имена за псевдонимами.

Сакен не впал в уныние, но, конечно, не мог похвастаться хорошим расположением духа. Он мог пойти к секретарю крайкома, но тогда его недруги завопили бы, что Сакен выпрашивает для себя какие-то особые условия. Поэтому Сакен избегал встреч с руководящими товарищами.

Но свои чувства он излил в стихах:Ах, эти попрошайки курицы!Пристанут — нет от них отбоя,Едва вы выйдете на улицу,Крупы и проса взяв с собою.Так и «друзья». Они — как курицы.Снуют, пока вы не в опале.Но стоит небесам нахмуриться —Ищи-свищи! «Друзья» пропали.Их дружба сущая безделица.Друг проверяется на деле.Друг с вами тайнами поделитсяИ ваши горести разделит.

А последующие строки Сакен посвятил другу, который понимал чистоту его души.