Мартин Гилберт - Черчилль и евреи

Затем Бен-Гурион процитировал слова, ставшие одним из самых запомнившихся военных призывов Черчилля, – слова о том, что Британская империя и Французская республика, «связанные общим делом и общими нуждами, будут до самой смерти защищать родную землю, помогая друг другу как добрые товарищи до предела своих сил. Мы будем сражаться на морях и океанах, мы будем сражаться в воздухе, мы будем защищать наш остров, какова бы ни была цена этого, мы будем сражаться на побережье, мы будем сражаться на аэродромах, мы будем сражаться на полях и на улицах, мы будем сражаться в горах, мы никогда не сдадимся, и даже если, во что я ни на минуту не верю, этот остров или его большая часть будет захвачен и будет голодать, тогда вся наша Империя за морями, вооруженная и охраняемая британским флотом, продолжит борьбу, пока в срок, назначенный Всевышним, Новый Свет со всей своей силой и мощью не выступит на спасение и освобождение Старого».

Эти слова, сказал Бен-Гурион своей жене, не просто лозунг. «Это дух сражающейся Англии и это гарантия наступления лучших дней – пусть и не скоро», – писал он.

8 августа Бен-Гурион снова написал своей жене: «И как велик этот народ, нашедший в этот ужасный час нужного лидера, нашедший его в самый необходимый момент. Теперь можно сказать, что, если Англия – и с ней все человечество – переживет этот нацистский кошмар, то это случится лишь благодаря власти демократии и свободы, глубоко пустивших корни в Англии. Трудно описать, насколько изменилась Англия. С того момента, как Черчилль сменил Чемберлена, результатом этой замены стала спокойная уверенная храбрость, поселившаяся в сердце каждого англичанина».

Память о лидерстве Черчилля в 1940 году восемь лет спустя вдохновила самого Бен-Гуриона, когда он точно так же повел за собой нацию в тот момент, когда многие и внутри нее, и вовне считали, что она на грани гибели. В письме Черчиллю через шестнадцать лет после окончания войны Бен-Гурион написал: «Находясь в Лондоне с начала мая до сентября 1940 года, я слышал ваши исторические речи, в которых вы выражали железную решимость вашего народа и себя самого сражаться до конца против нацистского врага. Я видел тогда в вас не только символ вашего народа и его величия, но и голос непобедимой и бескомпромиссной совести человечества, прозвучавший во время величайшей опасности для достоинства человека, созданного по образу и подобию Божьему. Вы спасли не только свободу, но и честь своего собственного народа».

30 августа, в ходе одной из своих наиболее впечатляющих речей военного времени, Черчилль провозгласил, что с момента, когда «из Германии были изгнаны евреи», в результате чего «снизился научный и технический уровень развития» этой страны, «наша наука определенно находится впереди их науки». Черчилль знал о ценном вкладе, сделанном в развитие науки и техники, в дело обороны Великобритании евреями, бежавшими из Германии. Часть из них прибыли в Великобританию из Германии в результате его встречи и разговора с А. Эйнштейном весной 1933 года. Черчилль высоко оценивал вклад евреев в военные усилия Великобритании в момент наивысшей опасности для страны. В сентябре пятнадцать батальонов палестинских евреев, почти 20000 человек – все из них добровольцы, влились в британскую армию и были отправлены в Египет для защиты страны от германского и итальянского нападения.

С началом войны в сентябре 1939 года в Великобритании были арестованы и интернированы десятки тысяч «враждебных иностранцев». Некоторые из них являлись германскими нацистами, проживавшими тогда в Великобритании, другие же были просто германскими гражданами, оказавшимися в Великобритании в момент объявления войны, в число которых входили много германских и австрийских евреев, в том числе и сотрудничавший с Черчиллем перед войной Эуген Шпир – беженец из Германии, который, спасаясь от нацизма, нашел убежище в Великобритании. Эти меры были обусловлены страхом перед возможной высадкой немецкого парашютного десанта и перед пятой колонной, способной поддержать вторжение немцев за линией фронта, который и выразился в требовании немедленной изоляции всех «враждебных иностранцев». В начале августа, когда угроза высадки парашютного десанта заметно снизилась, Черчилль предложил военному кабинету, учитывая то, что положение Великобритании стало «значительно безопаснее, чем в мае», «занять несколько менее жесткую позицию по отношению к иностранцам». На следующий день он санкционировал освобождение значительного числа интернированных, объяснив 2 августа председателю Совета по иностранным гражданам, что «мы можем пойти на это, поскольку теперь мы гораздо тверже стоим на ногах».

Черчилль поощрял желание иностранных граждан вступать в британскую армию. Многие иностранцы сражались на различных фронтах и добровольно действовали за линией фронта, где их свободное владение немецким языком служило им одновременно и защитой, и инструментом, позволявшим добывать ценную разведывательную информацию.

15 сентября эскадрилья итальянских военных самолетов осуществила бомбардировку Тель-Авива. Погибли пятеро военных: четверо британцев и один австралийский солдат. Были убиты девяносто пять евреев, все – гражданские лица, пятьдесят восемь из которых были детьми. Как только Черчиллю сообщили об этом воздушном рейде, он телеграфировал мэру Тель-Авива, города, который он посетил за двадцать лет до этого: «Примите мое глубокое сочувствие в связи с потерями, понесенными Тель-Авивом в ходе воздушного нападения. Этот акт бессмысленной жестокости только усилит нашу общую решимость».

20 ноября 1940 года Черчилль получил от Еврейского агентства данные о положении евреев, считавшихся «нелегальными иммигрантами» и депортированных британскими властями в Палестине на остров Маврикий – британскую колонию в Индийском океане, где их содержали в строгой изоляции. Он предпринял немедленные шаги, чтобы сделать условия их заключения менее тяжкими, написав в тот же день министру по делам колоний лорду Ллойду: «Я никогда не предполагал, что доставленные на Маврикий еврейские беженцы заключены там в лагерь, окруженный колючей проволокой и часовыми. Очень маловероятно, что среди этих беженцев находятся вражеские агенты, и я полагаю, что наиболее эффективный надзор за поведением интернированных беженцев смогут осуществлять сами еврейские уполномоченные, как вам подтвердит доктор Вейцман».

Черчилль добавил, что мера в виде депортации нелегальных иммигрантов на остров Маврикий, введенная по требованию лорда Ллойда, должна отныне распространяться лишь на тех нелегальных иммигрантов, которые будут прибывать в Палестину в будущем. Тем же, которые уже находятся в Палестине, «после тщательной проверки следует разрешить остаться». 22 ноября Черчилль снова написал Ллойду: «Поскольку мероприятия по пресечению нелегальной иммиграции евреев в Палестину уже объявлены, они должны выполняться. Однако условия пребывания беженцев на Маврикии не должны включать заключение этих людей в клетку до окончания войны. Кабинет будет требовать соблюдения этого правила».