Сергей Андреев-Кривич - Повести о Ломоносове (сборник)

Императрица засыпала только на рассвете, и Чулков был постоянным слушателем бесконечных сплетен окружавших ее статс-дам, совмещавших эту должность с обязанностью чесальщиц пяток. Они старались, чтобы до ушей Елизаветы Петровны дошли наиболее пикантные новости.

Некоторые из них, такие, как, например, Анна Скавронская – жена великого канцлера Воронцова – и Мавра Егоровна Шувалова-Шепелева, пользовались большой благосклонностью императрицы. Это не мешало Чулкову ночью вскакивать со своего матраца и останавливать дам на самом интересном месте рассказа окриком: «Довольно врать-то! Эка подлость! Только и знаете, что наводить на честных людей напраслину!»

Иногда Елизавета Петровна вставала раньше своего стража и будила «Иваныча», вытаскивая из-под него подушки и матрац. Тогда он вскакивал и, зевая и похлопывая ее по плечам или спине, ворчал: «Ну вот ты уже и встала, лебедушка, никогда не дашь старику поспать!»

Василий Иванович подхватил начальника Тайной канцелярии под руку.

– Второй раз за вами посылает – только вас и ждут.

Хотя за долголетнюю свою службу Александру Ивановичу приходилось видеть Елизавету Петровну в разной обстановке и в разном настроении, он, как и все, кому приходилось иметь с ней дело, каждый раз не мог не испытывать чувства восхищения, которое она вызывала у окружающих своим обаянием и простотой обращения.

И теперь – в простом кружевном чепце и пестреньком халате, побледневшая и осунувшаяся, но еще сохранившая поразительную белизну кожи и нежно-матовый цвет лица, Елизавета Петровна казалась воплощением женственности.

Она подняла на него прекрасные карие глаза, вздохнула и, стараясь сдержать волнение, невольно сжала в руке батистовый платок.

– Ну вот, Александр Иванович, теперь все свои здесь.

В комнате в креслах сидели Иван Иванович и Петр Иванович Шуваловы, Алексей Григорьевич Разумовский и духовник императрицы, Федор Яковлевич Дубянский.

Елизавета Петровна оглядела всех и слегка откинулась на подушки большого вольтеровского кресла*.

– Решила я воевать с немцами до последнего рубля и до последнего солдата. Фридрих – этот Надир, прусский шах*, – воочию доказал, на какие подлости он способен. Недаром после каждой нашей виктории жители приходят, от короля своего отрекаются, присягу нам приносят, в подданство принять просят. – Она в волнении встала, заходила по комнате. – Нет, я ему сего не прощу! – Походила, задумалась. – Конечно, будь бы батюшка жив, не то бы было. Одного фельдмаршала за измену удалила, теперь другой в Кёнигсберге засел – палкой его оттуда в поход не выгонишь. Все повеления без исполнения, главное место без уважения, справедливость без защищения – вот какие дела… Ну, Александр Иванович, на «малом дворе» что?

Начальник Тайной канцелярии расстегнул мундир, вынул из внутреннего кармана листки, стал читать:

– «Вчера на куртаге* при всех великий князь Петр Федорович заявил: „Король Прусский – великий волшебник: он всегда знает заранее наши планы кампании“, – засмеялся и глянул на Волкова». Сей последний служит посредником между ними и Фридрихом Прусским, – добавил Александр Иванович.

Елизавета Петровна стала краснеть, слегка задыхаться.

– Ну вот, сей голштин-готторпский* принц должен был наследовать шведский престол. Судьбе угодно было сделать его наследником нашим. Внук наш Павел – совсем дитя, не хотели бы мы после смерти нашей ввергать Россию в междуцарствие. Но можно ли терпеть изменника, который не любит ни народа русского, ни нового своего Отечества? – Повернулась к Дубянскому: – Ну, что скажешь, отец?

Дубянский задумался, погладил бороду, тихо сказал:

– Кому много дано от власти, дабы он служил народу своему и Отечеству, и кто, потеряв честь и совесть, предался врагам, тот не будет пощады иметь ни в земной жизни, ни в Царствии Небесном. И ты, дочь Петра, помни, что житие человеческое недолговечно, будь тверда и честна, дабы предстать перед Господом Богом с чистой душой…

Он благословил ее, осенив широким крестом.

Императрица опустила голову, задумалась. Все молчали. Потом она встала с кресла, подошла к Александру Ивановичу.

– Ну что же вы все смолкли? Чай, я еще не умерла… Докладывай дальше, что знаешь…

Александр Иванович вздохнул, стал перебирать листки.

– Среди многих Фридриховых шпионов в нашей армии главный есть – генерал Тотлебен…

Петр Иванович Шувалов воскликнул:

– Что?! Сие возможно ли?

Дубянский осенил себя крестом, Иван Иванович Шувалов схватился за голову.

Елизавета Петровна вскрикнула, упала в кресло. Разумовский подбежал к ней, потом схватил флакон с солью. Она понюхала, оглядела всех непонимающими глазами, приподнялась.

– Ну, говори все до конца… Не тяни…

Разумовский погладил ее по руке:

– Лизонька, будь ласка, не волнуйся.

Александр Иванович продолжал читать своим ровным, бесстрастным голосом:

– «Генерал Тотлебен собственноручно пишет рапорты Фридриху II обо всех операциях русской армии, о предполагаемых планах и приказах. Оные рапорты пересылаются через украинского еврея Забодко в прусскую главную квартиру».

Елизавета Петровна спросила:

– А ты чего смотришь?

Начальник Тайной канцелярии поднял на нее свои мутные глаза.

– Да, ваше величество, смотрю, и посему с каждого сего рапорта копии снимаются и подшиваются к делу за нумером. Каждому овощу – свое время. Поспешишь – одних людей насмешишь, а других спугнешь…

– Ну а дальше что?

– По плану Тайной канцелярии, перед тем как ваше величество подпишет приказ о наступлении, подлежит аресту и преданию суду за измену 121 человек, из них подлого звания только трое, и те не русские.

Елизавета Петровна вдруг схватила платок, прижала к глазам, потом заплакала громко, навзрыд, как плачут простые бабы. Вытерла глаза, сказала сквозь слезы:

– Вот простой русский народ в нищете, в беспризорности, а отечества своего не предает… А какая о нем забота?.. Соли и той нет…

Повернулась к Петру Ивановичу.

– Сейчас же составь указ: соляной налог отменить вовсе. Триста тысяч серебром, что графу Растреллию отложено на постройку нового дворца, раздашь мелким людям, что в сем году от пожаров пострадали… – Она постучала о ручку кресла: – Да смотри не укради, а то я с тебя, вот те крест, шкуру сниму! А ты, Иван Иванович, составь указ, чтобы колодников всех и беглых людей из тюрем освободили, окромя человекоубийцев. – Она задумалась. – А что, говорят, в этом месяце солнцу затмение будет и будто есть такая планета Венус[55], которая его совсем закроет?.. Ты как думаешь, Иван Иванович, сие возможно ли?..