Юлия Андреева - Ближнее море

В романе

– К писателю Юрию Мамлееву из Парижа приехала очередная княгиня или графиня. Их теперь много в Париже, – рассказывает Константин Кедров.

Вышла жена Мамлеева.

– Юрия Витальевича нет.

– А где он?

– Он в романе.

Лирическое наступление 8

Стоять в церкви, прикидываясь, что пришел не с Богом поговорить, а выполнять некий ритуал, кланяясь и произнося вместе с хором заученные слова и фразы. Все равно, что слепому смотреть немой фильм в кинотеатре, прикидываясь, будто бы видит. Неживому делать вид, словно живет.

Смотрящий немой фильм слепой.

Знак

Поскользнувшись и чудом удержавшись на ногах, человек с мечом еле увернулся от пронесшегося мимо призрака трамвая «Аннушка». Но настоящая «Аннушка» осталась в Москве, а вокруг, по всем приметам, царил Питер. Хотя кто по нынешним временам может это с уверенностью утверждать, особенно будучи в так называемых новостройках? Но этот район был старым и явно знакомым. Ага, вон шпиль Адмиралтейства, его-то я и не приметил поначалу. Человек усмехнулся и, поправив меч, направился в сторону мини-отеля «Старая Вена», где по четвергам происходят интересные события и где можно встретиться с Болдуманом или «лунным клоуном» Анатолием Дуровым. Последний приходился Болдуману родным дедушкой, о чем не уставал напоминать внучку, то побуждая нынешнего хозяина «Вены» Иосифа Хармача посвятить один из номеров цирку, то настаивая, чтобы издательство «Лик» выпустило, наконец, книгу о цирке в Автово. К слову сказать, реальность деда и внука к моменту написания этих строк ставится под сомнение, так как покинувший нас не так давно Болдуман-легенда с завидным постоянством продолжает появляться в ЖЖ своего друга поэта Евгения Мякишева и оттого воспринимается как живой.

«Анатолий Дуров действительно бывал в ресторане «Вена», куда его привел Куприн, – продолжал звучать в ушах меченосца голос Иосифа, – бывал и даже оставил нелицеприятную надпись: «Ел здесь прекрасную свинину, но видел много свинских рыл». Вышла книга о цирке, о Дурове. Прошла презентация в «Старой Вене», на которую ждали Наталью Дурову, однако знаменитая дрессировщица не откликнулась на приглашение. Но прошло сколько-то лет – и в «Вене» начали бывать Михаил Болдуман и Евгений Мякишев. Вообще Михаил всегда говорил, что он Болдуман, и не любил вспоминать, что он еще и Дуров. Однажды после своего выступления он попросил разрешения остаться до утра в «Старой Вене». И вот совпадение – единственный свободный номер был Дуровский.

Переночевав в цирковом номере мини-гостиницы, Михаил Болдуман написал в книге о том, как внук провел ночь в номере своего деда…».

– Был, не был… – человек с мечом шел по Гороховой в сторону магазина «Жук», размышляя о том, что как раз сейчас он, наверное, восходит на свой собственный горизонтальный Кара-Даг. А почему бы и нет? Ноги вязли, но не в песке, а в снегу, которого становилось все больше и больше. Должно быть, гастарбайтеры посбрасывали с крыш вместе с обломками двухметровых сосулек, нещадно круша при этом кровлю.

Да, имело смысл взыскать с Володихина за то, что не исполнил гениальной задумки насчет окопавшихся в рядах питерской городской администрации демонов. Впрочем, зачем осквернять меч. За такое нерадение вкупе с уничтожением старинных зданий безголовых коммунальщиков и чинуш в Средние века незатейливо посадили бы на кол.

Нужен был знак – тот самый особенный знак, мимо которого не может пройти ни один избранный. Но знака не было. Напрасно человек с мечом заходил на выставки и выступления, бродил по рынкам и площадям, то и дело наведывался к известным и забытым писателям прошлого, разгребая снег на спящих могилах. Бесполезно. Меч привычно висел за спиной, дорога никуда не приводила, а человек все шел и шел…

– Гляди, Ген, а ведь это меч Муркока? – услышал вдруг носитель меча. Он повернул голову и увидел сидящих на досках у полуподвального магазинчика двух немолодых мужиков, рядом с которыми, нахохлившись точно птицы, расположились местные алканавты с полупустыми бутылками пива и мечтательным выражением на лицах.

– До Муркока ли мне сейчас, – отмахнулся тот, к кому обратился невысокий пузатый дядя, – не видишь, народ жаждет живого слова.

После чего он продолжил импровизированную лекцию о Париже времен Франсуа Вийона.

– При чем тут Париж? – с тоской подумал никому не интересный носитель меча и, так как ему никто не предложил пива, пошел дальше.

Снежная метель закружила по дорогам, делая их нереальными. Сквозь снежную пургу возникли двое – мужчина и женщина. Женщина была в черном пончо, мужчина шел рядом, позволяя подруге держаться за его руку.

– Скользко-то как! А я к тому же на каблуках, – она засмеялась, поправляя выбившуюся из прически рыжую прядь. – А ведь я записала ту нашу прогулку сквозь дождь.

– Угу, – буркнул мужчина, поспешно скрывая предательскую улыбку. Он все еще носил с собой тот сделавший их ближе дождь.

Мимо проковыляла маленькая старушка в черном пальто, за которой с королевским достоинством следовал многочисленный кошачий выводок. В преддверии наступающего Года Кота головы зверей были увенчаны золотыми и серебряными диадемами. Над ними летела белая тигрица года уходящего.

Ирина Малярова не без удивления оглядела рослую фигуру человека с мечом, посторонившись на всякий случай, и тут же встретилась глазами с нищенкой в алмазной короне и потертом королевском платье. Прекрасная незнакомка весело подмигнула приветствовавшему ее рыцарю и, поравнявшись со старой поэтессой, тяжело скинула с плеча мешок с золотом, утвердив его прямо в снегу.

– Все, не могу больше! Вы уж извините, люди добрые, что мы к вам обращаемся, сами мы не местные, – весело завела она, встряхивая длинными светлыми волосами со сверкающими в них снежинками. – Сами мы не местные, всю жизнь в пути, да с тяжестями, а ведь мне еще и пожить хочется. Люди добрые, пару горстей золотых монеток! Вам не в тягость, а мне все ж не так обременительно будет.

– Да как же? Да я ведь и не унесу столько… – запричитала Ирина Малярова. – Да мне ведь больше золота и не надо. Раньше никогда не было, а теперь-то зачем?

«Это не знак», – посуровел человек с мечом и хотел уже двинуться дальше, когда впереди запылал пятиметровый конус.

«Что это?» В тот же момент королевские кошки исчезли сами собой, пропали и королева с мешком золота, и призрак поэтессы, махнула полупрозрачным рукавом зима. День перед глазами человека с мечом сменился ночью, а город – пригородом.

Ночь, река и пылающий на пригорке конус. Некоторое время владелец меча смотрел на происходящее, не в силах поверить в его реальность.