Михаил Сухачёв - Небо для смелых

— Мы сделали запрос в Генеральный штаб относительно оборонительных сооружений линии Маннергейма, но разведка, видимо, не имеет точных сведений, потому что отписалась политико-экономическим обзором Финляндии. Отсутствие разведданных с нас не снимает ответственность, а усложняет работу. К следующему заседанию Военного совета округа подготовьте справку о возможном характере боевых действий авиации в различные времена года, а также что необходимо от округа или Наркомата обороны для ведения этих действий успешно. На днях будьте готовы: все члены Военного совета вместе с Ждановым отправятся осматривать южную границу округа — от Чудского озера и на юг.

Из штаба Птухин вышел поздно. Начиналась пора незабываемых ленинградских белых ночей.

«Все, решено, беру Соню и пойду гулять! Давно обещал. Так могут и белые ночи кончиться… Да, совсем забыл, у меня же дома гость! Сам пригласил Виктора Годунова потолковать о его делах и забыл».

Евгений Саввич поспешил домой.

За чаем Виктор изложил свою просьбу перевести его в Ленинград. После ранения в воздушном бою под Сарагосой ему необходимо специальное лечение, которого в Бобруйске нет. Годунов летал и хотел летать долго. Для этого нужно было лечить раненую руку. А тем, кто хотел летать, Птухин отказать не мог.

Проводив Годунова, Соня и Евгений Саввич медленно шли по светлому ночному городу. Соня не устает восторгаться белыми ночами:

— Наверное, трудно представить белую ночь без Ленинграда. Ленинград создан для поэзии и любви… для серенад, — Соня стала загибать пальцы, — для живописи…

Евгений Саввич продолжил.

— …Для обучения молодых летчиков полетам ночью, — теперь стал загибать ее пальцы он, — для групповых ночных полетов и вообще для полетов двадцать четыре часа в сутки…

— У тебя, кроме полетов, есть еще что-нибудь в голове?

— Ты! — обнял он жену за худенькие плечи. Соне очень хотелось узнать, кто же на первом месте, но она сдержалась, не желая ставить его в неловкое положение. И так все было ясно: большинство выходных дней он не бывает дома. Словно угадав ее мысли, он убежденно заговорил:

— Не сердись на меня, Соня. Иначе я не имею права. Нам надо как можно больше летать ночью. Неизвестно, сколько времени на тренировки отпустит нам противник. Вероятнее всего, мало.

Соня вспомнила недавний разговор мужа с Благовещенским у них дома. Евгений Саввич убеждал:

— Необходимо в белые ночи переключиться на ночную работу, чтобы в течение двух месяцев все сто процентов летчиков постепенно перешли к полетам в темные осенние ночи.

Благовещенский усомнился, что все могут летать ночью.

— Что ж, тогда дневных летчиков списывать из авиации?

— Зачем списывать? Можно перевести в разведывательные, транспортные отряды. Но истребители должны стать все ночниками.

Почти каждый месяц Сталин вызывал Мерецкова для доклада о подготовке округа к отражению возможных провокаций Финляндии, поскольку там катастрофически нарастал антисоветский психоз, захватывавший широкие слои населения. Как результат шюдкоровской [Шюцкор — реакционная организация буржуазии и кулачества в Финляндии] пропаганды студенческий союз заявил правительству о желании часть своих каникул бесплатно отработать на строительстве линии Маннергейма.

Все яснее обнаруживались и цели Германии. Премьерой разыгранной провокации в Глейвице Германия открыла шлагбаум на польской границе. Началась вторая мировая война. С этого момента стала реальной угроза нападения фашистской Германии на СССР через Прибалтийские страны. По договору с Литвой, Эстонией и Латвией началось строительство советских военных баз на территории этих государств. Ответственность за оборонные мероприятия в Эстонии была возложена на руководство Ленинградского военного округа. Мерецков вместе с Птухиным объехали всю Эстонию, намечая районы строительства укреплений и аэродромов. Результаты рекогносцировки они докладывали Сталину на даче.

Птухин и раньше несколько раз встречался со Сталиным на приемах после воздушных парадов, но общаться так близко, за одним обеденным столом, еще не приходилось. Порядка доклада никакого не было. Внешне это было похоже на беседу, где, естественно, больше задавал вопросы Сталин. И когда раздался вопрос: «А как товарищ Птухин мыслит использовать авиацию с аэродромов Эстонии в случае конфликта на финской границе?» — Птухин от неожиданности растерялся. Он выждал время и, чтобы скрыть волнение, стал медленно излагать свой план. Сталин слушал не перебивая. Будучи тонким психологом, он, видимо, изучал логику мышления командующего, о котором уже много слышал и знал.

— Товарищ Птухин, вы должны хорошо себе представить всю полноту ответственности, если хоть одна бомба упадет на Ленинград.

Эти слова были убедительнее любого приказа.

Зима началась рано, с сильными морозами и обильными снегопадами. Уже в начале ноября озера стали пригодны для базирования авиации. Птухин подтянул истребители на аэродромы Карельского перешейка. Самым близким к границе оказались полки 59-й бригады. Условия для летного состава были тяжелыми, и комкор считал своим долгом постоянно находиться на передовых аэродромах. Сам лично отрабатывал с летчиками управление воздушным боем в различных условиях и различными группами. Неоднократно можно было наблюдать такую сцену. На летном поле хороводом, расставив руки в стороны, летчики то приближались, то расходились вокруг командующего, имитировавшего руками эволюции самолета. «Полет» проходил при полной тишине, изредка нарушаемой эпитетами командующего в адрес несообразительных.

Разведданные говорили о возможной войне с Финляндией в самое ближайшее время. Число финских дивизий, придвинутых к границе, росло изо дня в день. Стали известны слова члена внешнеполитической комиссии парламента Финляндии Фрича, заявившего после осмотра укреплений на Карельском перешейке, что Финляндия к войне готова. 10 октября финское радио сообщило о начинающейся эвакуации населения из стокилометровой приграничной полосы на Карельском перешейке и Финском заливе, из городов Хельсинки, Вийпури, Тампере.

Птухин, помня слова Сталина, пробовал держать прогретыми моторы самолетов передовых полков в течение суток. Но через неделю обнаружилось, что, если сорокапятиградусные морозы продержатся еще два месяца, к концу года округ окажется без бензина. Командующий искал выход из положения. Наконец появилось решение, которое самому Евгению Саввичу показалось сначала авантюрным. Он рискнул поделиться им с Прониным. Тот неожиданно нашел его остроумным и надежным. После этого командующий дал указания: установить дежурство ответственного командира на станции Левашово с целью наблюдения за проездом представителя Финляндии Паасикиви. Если тот проехал в сторону Москвы, готовность обычная. Если он возвращается в Хельсинки, в первые сутки держать прогретыми моторы всех самолетов, далее — только передовых полков. Пронин сам инструктировал каждого дежурного командира.