Лотта Ленья. В окружении гениев - Ева Найс
— Наверное, должен быть. В конце концов, часть города располагается на берегу океана, — отвечает Курт.
Лотта потягивается, поднимая вверх руки.
— Думаю, пришло время отдохнуть.
В своей кабине они прижимаются друг к другу, уставшие от теплой воды и слишком обильной еды. Указательным пальцем Лотта водит по обнаженной груди Курта.
— И что подумает бедный Брави?
— Ты обидишься, если я признаюсь, что все мои друзья предостерегали меня насчет тебя?
— Нет. Да. — И что же ты им ответил?
— Что кто-то должен был меня спасти от злых нацистов.
— Это и была причина?
— Нет, конечно. Я еще сказал, что это старая еврейская традиция — мужчина должен прощать свою жену.
Лотта, оскорбленная, поворачивается на спину.
— И никто тебе не поверил. Ты никогда не был хранителем еврейских традиций. И эту придумал сам.
Смеясь, он поворачивается к ней. Она чувствует, как его губы прижимаются к ее ушку, и его шепот проникает прямо в сердце, как это всегда делает его музыка.
— На самом деле это потому, что ты даешь мне то, что не способен дать никто другой.
Успокоившись, она ласкает его лицо.
— А я уже думала, что ты серьезно с этим своим «Je ne t’aime pas».
— Если бы ты дослушала до конца, дорогая, то поняла бы, что это значит. Я люблю тебя.
— И я тебя.
СЦЕНА 7 Прибытие,
10 сентября 1935 года
Крик Курта выдернул ее из сна.
— Поднимайся, Лотта! Быстро!
Она в испуге еле-еле открыла склеенные глаза. На улице уже светло. Хотя она и спала долго, но кажется, что просто прилегла на минутку.
— Что случилось, Курт? Ты увидел айсберг?
— Гораздо лучше айсберга, дорогая. Надо быстро подняться на палубу. Я полночи стоял там, чтобы не пропустить такое зрелище. Будешь жалеть, если не поднимешься сейчас же.
— Мы уже на месте?
— Именно.
Лотта быстро проскользнула во вчерашнее платье и чулки. Накинула пальто уже на лестнице, по которой через ступеньку взлетела на среднюю палубу.
Наверху она сильно наклоняется через перила.
— О!..
Курт обхватывает ее сзади. В благоговейной тишине они смотрят, как зеленая статуя с факелом в руке проплывает мимо.
— Мы добрались, Курт. Welcome to New York, Darling. — Она поворачивается и целует его в кончик носа.
Миновав остров Эллис в бухте Нью-Йорка, они добираются до Манхэттена, где смотрят на панораму, которую столько раз видели на фотографиях и экране.
— Будто вернулись домой, — шепчет Лотта. — Но я даже не подозревала, что эти коробки действительно скребут небо!
Обрадованный такому восторгу американец, стоящий рядом, заводит беседу:
— Вы, наверное, здесь впервые?
Они узнали, что он только что от родственников в Великобритании. А они объясняют, что хотят стать истинными американцами.
— Как разумно с вашей стороны.
Человек гордо улыбается, будто успех своей страны принадлежит ему одному.
— Вы знаете отель Санкт-Мориц? — спрашивает Лотта. — Мы остановимся там.
Он кивает.
— Вам, наверное, придется взять такси. Но будьте осторожны. Водителям нельзя доверять. Они парни подозрительные, стоят друг за друга. Недавно опять устроили беспорядки и ранили нескольких человек. Среди них много сутенеров и преступников.
— О, — говорит Лотта. Как интересно.
При виде такси они ни секунды не раздумывают и садятся. Во время поездки Лотта спрашивает Курта: может, он тоже разочарован? Водитель ведет себя на редкость дружелюбно, никакого гангстера и близко. Наоборот, он так рад поделиться любой информацией, что гости в недоумении.
— Кажется, что он постоянно что-то жует, — шепчет Лотта. — Здесь не как в Лондоне.
— Мы скоро привыкнем, — отвечает Курт.
Наконец автомобиль остановился перед какой-то каменной громадиной, которая, если бы не равные по высоте соседи вокруг, показалась бы Лотте гигантским исполином. Тысячи стеклянных глаз, выглядывающих из серо-коричневого песчаника, уставились на них и смотрят. Строение напоминает увеличенную в размерах оборонительную башню. Она состоит из коробки, на которую один на другой выложили квадратные камни, причем на разной высоте, а у некоторых есть еще и зубцы.
Посыльный забирает у водителя багаж и после оплаты счета ведет их в отель.
— Там даже висит настоящий Санкт-Мориц. — Лотта замечает картину на стене. — Господи помилуй, неужели здесь все из мрамора?
— Что-то из золота, — добавляет Курт, улыбаясь.
— А где же лифт? — обращается Лотта к портье у стойки регистрации, прежде чем он успевает поприветствовать ее должным образом.
Брови этого человека несколько раз поднимаются.
— У вас есть на выбор шесть лифтов. Какой вам нужен?
— Все равно, мы поедем на всех.
— Очень хорошо. — Он откашливается. — Если вы обернетесь, то увидите два из них.
— Что скажешь, Ленья-Бенья, этого будет достаточно? — Курт подмигивает ей.
— Как ваша фамилия? — Портье листает свои записи.
Они смущенно смотрят друг на друга.
— Господин и госпожа Вайль, — наконец отвечает Лотта.
Они зарегистрировались как супружеская пара, потому что боялись, что иначе их не поселят вместе.
— Господин и госпожа Вайль, добро пожаловать в наш отель. Номер вашей комнаты указан на ключах. Вы будете жить на двадцать втором этаже. О вашем багаже позаботится один из наших сотрудников, по всем вопросам, пожалуйста, смело обращайтесь ко мне.
— Двадцать второй! А сколько всего этажей?
— Их тридцать три, мадам.
Лотта присвистывает.
— Впечатляет. И конечно, здесь очень много номеров.
— Около тысячи, — отвечает человек без особого энтузиазма.
— Большое спасибо.
Лотта дергает мужа за рукав.
— Давай поймаем уже этот лифт.
После поочередной проверки всех шести лифтов и наслаждения всеми видами Курт сказал:
— Вот именно так можно представить себе полет. — И они покинули здание, даже не заходя в свой номер.
— Бродвей? — спрашивает Курт на улице.
Она кивает.
— Обязательно.
По дороге Курт никак не может оторваться от витрин магазинов. В продуктовом он прыгает от радости:
— Ты видела эти огромные коробки с мороженым?
Они любуются театрами и их подсветкой и останавливаются перед кино. Курт приобнимает Лотту:
— «Dark Angel». Мне кажется,
