Константин Сапожников - Уго Чавес

Масонская подоплёка отношений Чавеса и Фигероа пока что является тайной за семью печатями. Вполне вероятно, что Чавес ещё до президентских выборов 1998 года пытался вступить в одну из лож Каракаса.

Осведомлённая журналистка Иса Доблес уверяла, что такая попытка имела место: «Только масоны хлопнули дверью перед носом этого человека. Насколько известно, эта ложа, во всех отношениях серьёзная и престижная, получила обращение Чавеса о вступлении. Я представляю, что из-за его уверенности в том, что он является живым воплощением Боливара, вступление в масоны стало для него наваждением. Членство в этой ложе, известной строгостью требований и их исполнения, означало бы полное признание действий Чавеса. Итак, перед голосованием все братья, входившие в руководство ложи, получили, как полагается, по два шара — белый и чёрный. Если будет брошен хотя бы один чёрный шар, во вступлении будет отказано. Четверо из тех, кто голосовал, бросили чёрные шары».

Руководство Великой ложи Венесуэлы опровергло эти домыслы: Чавес не пытался стать масоном, а потому никаких чёрных шаров не было. Иного ответа от Великой ложи не ожидалось: информация о причастности к масонской деятельности или даже о попытках вступления по уставу организации не может быть раскрыта, тем более без разрешения масона или аспиранта в масоны.

Говоря о критериях подбора министров для будущего правительства, Чавес всегда подчёркивал, что будет править страной с «командой лучших»: настоящих патриотов, профессионально подготовленных, безупречных с точки зрения неподкупности, морали и этики. На пресс-конференции после выборов Чавес огласил имена тех, кто был назначен на ключевые посты в правительстве.

Министром внутренних дел и юстиции (фактически премьер-министром) стал, как ожидалось, Луис Микелена. Чавес щедро отблагодарил своего политического «ментора» за помощь и поддержку в трудные годы борьбы за власть. Несмотря на возраст, Микелена обладал крепким здоровьем и, как полагал Чавес, вполне мог выдержать нагрузки, которые его ожидали на столь ответственном посту. А сделать предстояло многое: «Он должен дать отпор тяжелейшей проблеме преступности, от которой страдает народ, возглавить процессы перемен в спецслужбах, которые, без всякого сомнения, пронизаны мафиозными группировками». Микелена обещал взяться за дело засучив рукава. Он сам возмущался тем, что в полицейских органах царит анархия и что, помимо тайной полиции DISIP и PTJ, в каждом штате и муниципалитете действуют бесконтрольно для центральной власти «местные полиции». Новый министр заявил, что намерен создать единую Национальную полицию, которая «покончит со всей этой анархией и произволом».

В Мирафлоресе сразу отметили, что Микелена ревниво относится к тем, кто оспаривал у него право «эксклюзивного доступа» к президенту. Среди них был, несомненно, Рауль Бадуэль, назначенный Чавесом личным секретарём. «Восточные манеры» Бадуэля раздражали Микелену: «Никогда не поймёшь, что у него на уме, что скрывается за двусмысленными улыбками и китайскими изречениями». Однако подкопов под Бадуэля он не вёл, помня о его давней дружбе с Чавесом. Впрочем, страдания Микелены вскоре прекратились: соперник покинул Мирафлорес «по собственному желанию», поскольку стала вакантной должность командира 42-й бригады парашютистов в Маракае. Возглавить бригаду было заветной мечтой Бадуэля. Чавес подписал приказ о назначении, считая, что самым боеспособным подразделением в армии должен командовать преданный ему человек. Бадуэль покинул пост личного секретаря президента с облегчением, хотя старался не показывать этого. Он был привычен к максимальным нагрузкам, но Чавес работал 24 часа в сутки! Соответствовать его требованиям было крайне тяжело.

Министром обороны Чавес назначил генерала Рауля Саласара Родригеса(Рауль Саласар Родригес (р. 1950) был порученцем в Casa Militar (1980–1981), начальником службы адъютантов при Главном командовании армии (1991–1993), командиром Третьей пехотной дивизии (1994–1995).), бывшего начальника Объединённого командования национальных вооружённых сил. В порядке «региональной очерёдности» как представитель Венесуэлы Саласар возглавлял Межамериканскую хунту обороны в Вашингтоне. Он имел тесные связи с Пентагоном, был в тамошних кругах на хорошем счету, «конструктивно решая вопросы двусторонних военных отношений». Чавес проникся доверием к Саласару после его своевременной информации о том, что в Каракасе зреет заговор по срыву инаугурации. Оказалось, что один из бывших армейских начальников обратился с таким предложением к уходящему президенту Кальдере: «У нас всё готово, требуется только ваше согласие». Разумеется, Кальдера, уставший от жизни вообще и неистребимого венесуэльского прожектёрства в частности, отправил его восвояси.

Предложение стать министром Саласар воспринял с нескрываемым удовлетворением. В Вашингтоне его назначение также было встречено с одобрением. Чавес должен был бы насторожиться: почему так? Ведь многие его решения того периода критиковались американцами. Видимо, под прессингом неотложных дел «начинающему» президенту было не до тщательного анализа нюансов политики США. Истинное своё лицо Саласар показал в дни апрельского переворота 2002 года.

Выдвижение на пост министра иностранных дел Хосе Висенте Ранхеля оппозиция встретила в штыки. Для неё Ранхель был неисправимым «леваком», его близость к Чавесу могла предвещать только одно: нейтрализацию представителей правого крыла в кабинете. Нужно заметить, что Ранхель вначале отказался от должности: «Я журналист и не хочу уходить из этой профессии». Однако Чавес через Анну Авалос, жену Ранхеля, и Микелену, его старого друга, добился своего.

Новый министр, как и Микелена, был «возрастным», но его энергетике и способности к политическому выживанию завидовали многие. До «эпохи Чавеса» он пять сроков подряд избирался депутатом в парламент, где возглавлял комиссию по внутренним делам. Ранхель в разное время трижды выдвигался левыми партиями {MAS, PCV и другими) кандидатом в президенты. Будучи адвокатом, боролся за соблюдение прав человека в стране, разоблачал внесудебные расправы, а в качестве журналиста всегда выступал с позиций социальной справедливости. Это не нравилось правящей элите. В отместку о Ранхеле распространялись всякие компрометирующие слухи, в том числе о «подковёрных» финансовых операциях с помощью «друзей-банкиров», о дружбе с олигархами и даже о давних связях с КГБ.

В министерство энергетики и горнодобывающей промышленности пришёл Али Родригес Араке(Али Родригес Араке (р. 1937) в 1960—1970-х годах принимал участие в партизанском движении в Венесуэле. Окончил Центральный университет Венесуэлы, по профессии экономист-нефтяник.). Это был, несомненно, «левый кадр», который в кругах правых считался более опасным, чем Ранхель. Достаточно сказать, что Али Родригес — один из бывших партизанских командиров (псевдоним «Команданте Фаусто»), являлся близким помощником Дугласа Браво. В разное время был членом Партии Венесуэльской революции (PRV), «Causa R», «РРТ» («Отечество для всех»). Родригес принимал участие в подготовке выступления военных во главе с Чавесом 4 февраля 1992 года и в дальнейшем поддерживал его политический курс. Родригес принципиально отвергал идею приватизации нефтяной промышленности, чем снискал себе ненависть венесуэльской олигархии.