Эдуард Геворкян - Цезарь

Поддерживать жизнь дороги, причем одной из самых оживленных среди тех, которые ведут в Рим (а ведут они туда все, как мы знаем из другой поговорки), дело хлопотное и затратное. Римская дорога — это серьезное инженерное сооружение, с многослойным покрытием, доказавшее, по сравнению с современными асфальтовыми и даже бетонными трассами, свою долговечность. Куратор должен был следить, чтобы дорога была в хорошем состоянии, проводить работы по приведению ее в порядок, если на то была необходимость. Ремонт придорожных сооружений тоже входил в его обязанности.

И все это за свой счет. «Щедро расточая свои деньги и покупая, казалось, ценой величайших трат краткую и непрочную славу, в действительности же стяжая величайшие блага за дешевую цену, он, как говорят, прежде чем получить первую должность, имел долгов на тысячу триста талантов. Назначенный смотрителем Аппиевой дороги, он издержал много собственных денег», — неодобрительно пишет Плутарх.

Но, издержав свои деньги, он приобрел большое уважение граждан — потратить личные средства на общественно полезное дело безусловно высоко оценивалось в те времена. Если современный политический деятель за свой счет проведет дорожные работы на городском проспекте, то это вызовет, скорее, шок — ныне популярность приобретается иными средствами, как правило, из кармана избирателя.

Благодарность римлян не заставила себя ждать. Цезарь выдвигает себя на пост эдила и побеждает на выборах. А это уже серьезный рывок вверх!

Он становится одним из четырех, а еще точнее, из двух, потому что два эдила избирались из патрициев, а два — из плебеев. Любопытная деталь: по сулланским возрастным ограничениям эдилом мог стать гражданин, достигший тридцати семи лет, а Цезарю в 65 году до P. X. было лишь тридцать пять. Некоторые современные историки полагают, что Сенат вполне мог сделать для него исключение за особые заслуги.

Как мы знаем, эдилы были своего рода коллективным градоначальником Рима. Их обязанностью было поддержание улиц и дорог в чистоте и порядке, они обязаны были следить за состоянием храмов, обеспечивать нормальное функционирование водопроводной системы, то есть акведуков, и системы канализационной, то есть клоаки. В их ведении находились рынки, они следили за поставками зерна. Следили и за порядком в лупанариях.

Для тех, кто собирался делать политическую карьеру, должность эдила была прекрасной возможностью для быстрого приобретения популярности среди всего городского населения. Дело в том, что эдилы отвечали за организацию развлечений для народа, а также за устройство праздников. А праздновали римляне со вкусом, несколько дней подряд, а в особые праздники и семь, и пятнадцать дней. Эдил, который ограничился бы лишь казенными средствами, мог прослыть скупцом, недостойным симпатий горожан. Поэтому было принято трясти собственную мошну, пытаясь превзойти своих предшественников блеском и пышностью зрелищ.

В память своего отца Цезарь устраивает гладиаторские бои. Причем такие грандиозные, каких еще не было, и собирает лучших гладиаторов со всей Италии. Сенаторы, помня о восстании Спартака, наверное, покрываются холодным потом и мгновенно принимает закон о том, сколько гладиаторов может выставить один человек.

Тогда Цезарь выводит на арену «всего» триста двадцать пар бойцов. Их посеребренные доспехи восхищают публику. Вместе со вторым эдилом, Марком Кальпурнием Бибулом, он проводит еще одни бои, в которых гладиаторы сражались с дикими зверями. Впрочем, вся слава досталась Цезарю, он быстро задвинул коллегу на задний план. По словам Светония, «в должности эдила он украсил не только комиций и форум с базиликами, но даже на Капитолии выстроил временные портики, чтобы показывать часть убранства от своей щедрости. Игры и травли он устраивал как совместно с товарищем по должности, так и самостоятельно, поэтому даже общие их траты приносили славу ему одному. Его товарищ Марк Бибул открыто признавался, что его постигла участь Поллукса: как храм божественных близнецов на форуме называли просто храмом Кастора, так и его совместную с Цезарем щедрость приписывали одному Цезарю».

Чем выше поднимается Цезарь, тем больше он погрязает в долгах. Историки предполагают, что его основным кредитором был Красс, который всегда знал, что, одалживая сенаторам и перспективным политикам, он рано или поздно вернет свои деньги. Долги Цезаря были чрезмерны даже для самых расточительных римлян, и они только росли. Как игроку, все время удваивающему ставки в расчете, что ему рано или поздно повезет, Цезарь не стеснялся занимать деньги. Первая же «хлебная» должность позволит расплатиться со всеми. По всей видимости, Цезарь сумел убедить Красса в том, что на него в этом плане можно положиться. А пока он продолжает тратить деньги, как в последний раз, причем на грани политического фола.

Плутарх так описывает масштабную акцию, которую провел Цезарь во время своего пребывания на посту эдила.

«Рим тогда разделялся на два стана — приверженцев Суллы, имевших большую силу, и сторонников Мария, которые были полностью разгромлены, унижены и влачили жалкое существование. Чтобы вновь укрепить и повести за собой марианцев, Цезарь, когда воспоминания о его щедрости в должности эдила были еще свежи, ночью принес на Капитолий и поставил сделанные втайне изображения Мария и богинь Победы, несущих трофеи. На следующее утро вид этих блестевших золотом и сделанных чрезвычайно искусно изображений, надписи на которых повествовали о победах над кимврами, вызвал у смотрящих чувство изумления перед отвагой человека, воздвигнувшего их (имя его, конечно, не осталось неизвестным). Слух об этом вскоре распространился, и римляне сбежались поглядеть на изображения. При этом одни кричали, что Цезарь замышляет тиранию, восстанавливая почести, погребенные законами и постановлениями сената, и что он испытывает народ, желая узнать, готов ли тот, подкупленный его щедростью, покорно терпеть его шутки и затеи. Марианцы же, напротив, сразу появившись во множестве, подбодряли друг друга и с рукоплесканиями заполнили Капитолий; у многих из них выступили слезы радости при виде изображения Мария, и они превозносили Цезаря величайшими похвалами, как единственного человека, который достоин родства с Марием. По этому поводу было созвано заседание сената, и Лутаций Катул, пользовавшийся тогда наибольшим влиянием у римлян, выступил с обвинением против Цезаря, бросив известную фразу: «Итак, Цезарь покушается на государство уже не путем подкопа, но с осадными машинами». Но Цезарь так умело выступил в свою защиту, что сенат остался удовлетворенным, и сторонники Цезаря еще более осмелели и призывали его ни перед чем не отступать в своих замыслах, ибо поддержка народа обеспечит ему первенство и победу над противниками».[48]