Фердинанд Врангель - Путешествие по Сибири и Ледовитому морю

Все жители, или хоть по одному от каждой семьи, перебираются на виски. При лове неводами наблюдается очередь в закидывании их, и добытая каждый раз рыба принадлежит хозяину невода; на висках же делят рыбу в каждый высмотр на равные паи между хозяевами погружаемых мережей.

Последним способом ловится всего более жирных чиров, составляющих любимую пищу жителей, так называемую едомную юколу. Она отличается от вышеупомянутой юхолы выбором лучшей рыбы и большим старанием в приготовлении. Распластав рыбу надвое, вынимают из нее все кости, мелко надрезают мясо, чтобы оно сделалось мягче, и сушат на воздухе. Иногда коптят и в дыму для предохранения от порчи[125]. Верхняя часть мяса обыкновенно срезывается, сушится особо, толчется в деревянной ступке и с небольшой примесью жира сберегается на зиму в флягах. Таким же образом отделяются потроха, составляющие самые жирные части рыбы, сушатся и употребляются для лакомой начинки пирогов, которые пекутся не из теста, а из толченых мягких частей свежей рыбы.

Когда височный промысел подходит к концу, появляется опять в реке большая морская рыба – нельмы и стерляди, которых ловят неводами и сетями.

В продолжение рыбных промыслов прилетают к морскому берегу лебеди, гуси и утки, линяют здесь, вьют гнезда и высиживают птенцов. Тогда некоторые из промышленников отправляются вынимать яйца из гнезд; настоящая ловля начинается в то время, когда птицы, лишенные перьев, не могут летать. Тут охотники собираются во множестве к гнездам, пугают птиц собаками и загоняют в озера, где на ветках бьют их чем попало – из ружей, стрелами, даже палками. Часть добычи коптится, а остальная замораживается и зарывается в снег для употребления зимой. Впрочем, этот промысел с некоторого времени весьма оскудел; лет за 20 охотники приносили домой в иные дни по несколько тысяч гусей, а ныне при устье Колымы почитают за счастье, если удастся во все лето убить до 1000 гусей, до 5000 уток и сотни две лебедей[126], что происходит не от уменьшения птиц, иногда в чрезвычайном множестве рассеянных по горам, тундрам и протокам, но от того, что жители заняты более рыбными промыслами, требующими меньших трудов и приносящими вернейшую прибыль, и не успевают на ловлю птиц.

Кроме рыбы и птицы, добрые хозяева запасаются также оленьим мясом. Для того одни плывут на карабасах по Анюю, к летней плави оленей, а другие отправляются на лошадях в тундру, к большим озерам, загоняют оленей приученными собаками в воду и убивают поколюгой[127]. Промысел гораздо прибыльнее на Анюе, чем в тундре; ловкий охотник убьет на реке в хороший год до ста оленей, а в тундре достанется каждому охотнику не более двадцати и даже иногда только по шести оленей, но зато они рослее и жирнее[128].

Между тем, пока мужчины занимаются рыбными промыслами и охотой, женщины также пользуются коротким летом, собирая на зиму произведения растительного царства. Выше сказано уже, что частью растаявшая почва, особенно на горах, производит ягоды, душистые травы и коренья. Женщины знают их совершенно и набирают столько, сколько позволяет более или менее благоприятное лето. Однако не везде каждый год есть ягоды; в трехлетнее пребывание наше на Колыме не нашли мы ни одной ниже острога. Изобильнее растут ягоды, особенно голубица, на восточном берегу Колымы и на отлогости Пантелеевской сопки, куда ходят собирать их в половине августа, самое приятное время года для девушек и молодых женщин – они отправляются туда большими обществами и проводят часто целые ночи под открытым небом, поют песни, пляшут и веселятся различным образом. Набранные ягоды обливают водой, замораживают и сохраняют на зиму как любимое ла– комство.

Из растений и кореньев полезны только тимьян и макарша; первый употребляется преимущественно для куренья, а иногда и в пищу. Макарша – мучноватый корень, который кладут для приправы в пироги с рыбой и мясом, или подают отдельно, вместо десерта, перед вечерним чаем; его находят в подземных норах полевых мышей, собирающих на зиму большой запас всяких кореньев. У женщин особенный дар отыскивать такие убежища и уносить у бедных животных плоды предусмотрительной их заботливости.

Наступает сентябрь, и большой ход сельдей[129] с моря заманивает почти всех жителей на тони. Сельдей является такое множество, что в благоприятные годы вытаскивают в одну тоню 3000 и более и в три или четыре дня хорошим неводом добывают до 40 000. Нередко случается, что, после трехмесячной неудачной ловли другой рыбы бедным жителям угрожает ужаснейший голод, но вдруг показываются в реках благодетельные сельди, и целые амбары наполняются ими. До наступления морозов наловленные сельди развешиваются, чтобы вытекла из них вода; оттого они делаются легче в дороге и пригоднее для корма собакам. Сельди, добываемые во время морозов, покрываются льдом, безвкусны и на морозе собаки их с трудом раскусывают.

К тому времени, когда идут сельди, возвращаются с Анюя и тундры промышленники, отправлявшиеся на ловлю оленей, а вместе с ними возвращается и новая жизнь в страну, которая незадолго перед тем была пуста и безлюдна. С робостью ожидают известия: чего надо надеяться или страшиться для предстоящей зимы? Удачный промысел производит всеобщую радость, и долгое время составляет единственный предмет разговоров, причем самые незначительные обстоятельства, каждое движение оленя, ловкость охотника, смышленость собаки и т. д. рассказываются с такой подробностью, как будто дело идет о разбитии неприятельской армии.

С наступлением морозов прекращается летний промысел рыбы, и лишь только реки замерзнут, начинается осенний. Сети, сделанные из конских волос, погружаются в проруби поперек реки. Тогда ловятся преимущественно муксуны, омули (salmo autumnalis) и нельма (salmo nelma), пригоняемые ветрами с моря, близость коего в особенности благоприятствует сему промыслу. По Каменной Колыме, около Шалаурова зимовья, Кабачкова и Сухарного, и по Средней Колыме, у Каменного острова, ловля продолжается с переменным успехом до декабря, когда темнота и сильные морозы заставляют рыбаков прекращать работу и возвращаться в селение.

Таким образом, с каждым временем года переменяются занятия колымских жителей, которым недостаток образованности, естественное положение и тяжкий климат не дозволяют думать ни о чем ином, кроме удовлетворения необходимых потребностей жизни. Вся их смышленость, вся деятельность ограничивается тем, чтобы не пропускать благоприятного времени для каждого промысла, и когда иссякнет один источник пропитания, тотчас пользоваться другим, где только он откроется. Как мы видели, за промыслом рыбы в больших реках следует ловля в речках; потом идет крупная морская рыба, за ней сельди и, наконец, рыба, которую ловят сетями подо льдом.